Общий объем, так сказать, масштабы этой деятельности до поры были скрыты от меня. Курбака больше помалкивал. Должно быть, опасался, что писания мои помешают ему: как-то оно еще там обернется? Говорил: «Моя работа небольшая. Пошел, попросил, получил, принес — ничего интересного». Оправдывался: «Одного человека спасти тоже много значит. Считаю, ничего плохого тут нет». Объяснял: «Хирургам некогда — они у станка. Инженеры — тоже у станка. А я на пенсии. Считаю, надо им помогать. Тем более я коммунист».
О том, что он ездил во Владимир, мне сказал Арам Вартанович Айвазян. В тот раз дали Курбаке письмо: больница просит… крайне нужно для операций… заплатим по перечислению… Но что это для завода? Без приказа, сверх плана. А он привез отличнейшие трубки. И из Ленинграда привез очень нужные вещи. Значит, и там был Курбака? Да, конечно. А полиэтиленовую пленку нашел в Москве. И мастеров нашел, которые сделали из нее протез мочевого пузыря. Проведено уже девять операций. Чья идея? У нас это начали тбилисские урологи: Курбака и ездил за опытом в Тбилиси… Тут я задал второй бестактный вопрос: «Кто оплачивал командировочные?» «Никто», — честно ответил доцент Айвазян. К сожалению, по закону нельзя пенсионеру платить.
В Институте неврологии легенда о Курбаке рассказывается так. В один прекрасный день в кабинет заведующего нейрохирургическим отделением вошел высокий старик в соломенной шляпе, в белых парусиновых туфлях, с саквояжем в руке: «Могу я видеть профессора Канделя?» Профессор занимался со своими ассистентами и просил подождать. «Мне некогда», — сказал странный старик и раскрыл саквояж. Врачи ахнули: там было собрание трубок, о каких они могли только мечтать. «Это вам, — сказал старик. — Я слышал, вы начали оперировать аневризмы. Я беру вас на снабжение». И с той поры регулярно — это уже не легенда — раз в два-три месяца является со своим саквояжем в институт.
Его можно встретить и в Институте нейрохирургии имени Н. Н. Бурденко, и в Институте хирургии имени А. В. Вишневского. У него в блокноте, потертом, перехваченном резинкой, десятки телефонов и адресов — КБ, мастерских, лабораторий, заводов. В последнюю встречу мне дозволено было заглянуть в его саквояж: кроме трубок, пленок, спиралек, лежало в нем какое-то таинственное изделие из прозрачного пластика. «Это для Тюхтева, — объяснил Курбака. — Вот о ком вы действительно должны написать. Михаил Евтихеевич все делает для больных, замечательной души человек, хирург-новатор. И вот ему понадобился протез пищевода…»
Я умолкаю, боясь сбиться на высокопарный тон. Одно добавлю: Курбака занят этой своей высокополезной деятельностью уже пять лет. Пять лет! Что ни говорите, а он не просто человек Курбака — это учреждение.
ДАВНО мне хотелось рассказать о нем. Просто о нем самом, безо всяких проблем. Войдет такой Курбака в привычную нашу толчею, глянет из-под очков хорошими наивными глазами и напомнит о ценностях нетленных. Он ведь, кроме всего, бессребреник. За все пять лет не получил за свои труды ни гроша.
Старинный стих, и тема не нова. Вы уже поняли: просто он добрая душа. Все знают, что это не их дело, иной раз печалятся, иной раз ворчат и идут мимо. А чудак не знает — он делает. Кто осудит за это чудака? Никто. Каждый скажет: отзывчивость лучше черствости. Но это еще не вывод. Это четверть вывода.
Я хочу обратить ваше внимание на среду, в которой действует Курбака. Несколько лет назад был у меня очерк о докторе Федорове, он «вживлял» искусственный хрусталик в глаз человека. Были тогда скептики, нашлись недовольные, но время рассудило спор: С. Федоров защитил докторскую, возглавил отделение в крупной больнице, сделал более 300 таких операций. Так вот, сели мы с ним недавно, прикинули, кто синтезировал пластмассу, делал инструменты, прессформы, штампы, и набралось у нас таких добровольцев помощников — химиков, токарей, кузнецов, оптиков — более 40 человек.
Чудаки-одиночки были всегда. Среда — это уже нечто новое. Первый криокэстрактор для глазных операций применила у нас профессор Т. Бирич в Минске. Кто делал прибор? Она ответила: слесарь с радиозавода по имени Володя. Бирич была в ту пору заместителем Председателя Президиума Верховного Совета БССР. Но и для нее этот путь оказался наиболее доступным.