А в следующую секунду мы понеслись по берегу речки вслед за Серегой. На наше счастье, пара метров берега вдоль течения была полностью расчищена от растительности, и мы не поломали тут же себе ноги в темноте. Похоже, тут какая-то тропинка была у местных колхозников десятилетиями, видать, чтобы ходить из одного села в другое.
Только через сотню метров я обернулся. Зверь нас не преследовал, он жрал кинутый в него Петькой шашлык прямо с шампура. Впрочем, не удивлюсь, если и прямо с шампуром, с такого расстояния в сполохах сигнализации видно не было. И ее рев навзрыд его нисколько не тревожил.
– Стойте! – закричал я, – никто за нами не гонится! И Валерка как же? Вдруг он жив, а мы его бросили?
И Серега, и Петька тут же остановились.
– Нет больше Валерки, Семен! – всхлипнул Серега, – хана Валерычу! Рука, вырванная из тела с мясом – это уже смертельно, а я еще и мозги его на капоте увидел. Убили Валерку!
– И мы что, даже не отомстим? – как не было мне страшно возвращаться, но злость была сильнее.
– Как отомстим, позволим этой твари и нас убить вместе с Валеркой? – сверкнул глазами в темноте Серега, – ты знаешь, какая сила нужна, чтобы человеку руку оторвать, да еще и так небрежно, за полсекунды? А чтобы тело, весящее восемьдесят килограмм, на пять метров метнуть, да так, что и голова после удара раскололась? У тебя крупнокалиберный пулемет с собой есть, чтобы это остановить?
– В старину лошадьми руки-ноги отрывали при четвертовании, да еще и долго лошадей нахлестывали, прежде чем получалось хоть одну конечность оторвать, – всхлипнул Петька, – это что же на нас там напало такое?
– А вот сейчас и уточним, как он шашлычки доест и о нас вспомнит! – взревел Серега, – ходу, дебилы, ходу!
И мы снова побежали. Прав Серега оказался, когда я в следующий раз обернулся, зверя около машины уже не было. На фоне костра мигнул огромный сгорбленный силуэт, направляющийся за нами.
– Ходу, ходу! – заорал уже я, – тварь за нами чешет!
Метров через пятьсот Петька стал сдавать. Он у нас ни разу не спортсмен. Даже успел уже килограмм пятнадцать лишних набрать. Сколько раз его уговаривал пробежать со мной мои любимые пять километров по утрам перед работой. Но ему даже вставать в пять утра влом, не удивлюсь, если он в это время только ложится. А вот и Валерыч, и Серега бегали, хоть и нерегулярно. Они больше по велосипедам у нас были.
– Пацаны, бросайте меня, я уж дальше сам своим темпом! – судорожно вздохнул он, панически оглядываясь назад. Я тоже оглянулся, но в сгустившейся темноте видно уже ничего не было.
– Серега, хватаем его под руки, и тащим, он реально больше сам никак! – позвал я вырвавшегося вперед другана.
Тот молча вернулся, тоже пытаясь высмотреть таящуюся где-то позади нас тварь, и подхватил Петьку слева. Я присоединился справа, и мы рванули дальше. Вернее, попытались рвануть, Петька сковывал нас, как тот камень. Метров на пятьдесят его хватило еще бежать, потом все. А тащить за руки мужика под сто килограммов весом – это такое упражнение, от которого мы скоро тоже выдохлись.
– Этак мы далеко не уйдем, – пропыхтел Серега, – слушай, вспомнил, гулял я тут в прошлый раз. Через метров сто вправо заброшенный хутор с сараем. Может, там что найдем, чтобы эту тварь остановить, или, по крайней мере, забаррикадируемся. Я там внутри старый холодильник видел, им можно попытаться дверь заложить, окна ставнями в прошлый раз были закрыты. А сами на чердак, и лестницу уберем. Может, не найдет, пройдет мимо.
Сзади вдруг раздался хруст. Как будто кто массивный наступил на сук. И не так уж далеко от нас. Валерку мы уже потеряли, бросать Петьку никак было нельзя. А с ним нас та тварь даже пешком догонит. И не вспотеет при этом.
– Веди к хутору! – согласился я, а Петька, тот даже говорить уже не мог, весь испыхтелся.
– Если выживем, то ты, друган, – невнятно, но со всеми полагающимися по этому случаю эмоциями пробурчал я, – будешь у меня и бегать пять км, и плавать, как твоя рыба, на олимпийские дистанции! Лично прослежу! Ведром холодной воды в постели будить буду по утрам! Ключ мне лично сделаешь от своей квартиры для этих целей, и попробуй только, падла, замок поменять!
А что Петька – тот даже и не пытался возражать. Видать, в полной мере осознал, что за своей формой надо следить. Хорошая форма, она, так сказать, позволяет сохранить свое внутреннее содержание. Что-то мне там в каком-то случайном ролике на ютюб по философии, который я открыл от скуки, пытались объяснить про форму и содержание, вот как-то это и прицепилось. Теперь вот сам могу со знанием дела философствовать.