В целом путь обратно прошёл успешно. Уже у своего лагеря их попытались атаковать около сорока исмаилитских всадников, видно приняв их за какой-то обоз, везущий припасы армии. Но слитный залп из нескольких десятков ружей быстро охладил их пыл, и оставив пару тел своих товарищей на земле, они удалились на недосягаемое для аркебуз расстояние, откуда пускали редкие стрелу, не причинившие никакого вреда.
В лагере их встречали как героев. Пока вереница телег тянулась в сторону расположения их обоза, почти весь их осадный лагерь вышел посмотреть на это. К ним подходили, хлопали по плечам, если видели знакомых, расспрашивали о том, куда ходили, сколько врагов убили. Среди встречающих в стороне были видны даже офицеры, которые провожали взглядом забитые добром телеги.
Теодора, вместе с остальными, определили в лазарет, но так как у него были не самые тяжёлые раны, его оставили на очереди к лекарям в одну из последних очередей. Пока ждал, его навестили друзья, Месал с Евхитом предложили его быстро подлатать самому. На вопрос каким образом они собираются сделать, они принесли откуда-то комок паутины, отодрали корку запекшейся крови с ран, протёрли тряпкой, залепили паутиной раны и вновь замотали всё это. Когда, после долгого ожидания к нему всё же подошли, чтобы помочь с ранами, то лекарь пришёл к выводу, что тут уже он большего ничего сделать не может, а потому он пока остаётся у них под присмотром. Следующую неделю Лемк провел у них, смотря как прибывают новые страдающие, как умирают один за другим те, кто отправился с ним в налёт на лагерь юрюков. Вообще поправилась примерно половина из оставшихся у лекарей, а половина отправилась за пределы лагеря в своё новое вечное земляное жилище. Причем эта выздоровевшая часть была в основном из тех, кого навещали товарища, кормя и ухаживая за ними. Хотя, в общем, кормёжка в этом месте была неплохая — им давали даже мёд, еда была со специями, в день выдавали немного миндаля. Говорили, что это всё помогает быстрее излечивать раны. Ну а друзья приносили ему его долю из котла, где было немало мяса, так как добыча позволяла им питаться настолько сытно, насколько вообще могли позволить себе солдаты в полевых условиях: баранина, конина (которую латиняне вообще отказывались есть), сытные каши, грубый хлеб, разбавленное вино. В общем — отлично Лемк отдохнул!
Лёжа, он читал сочинение Маврикия, заучивая некоторые моменты, которые ему особенно нравились, предавался мечтаниям, размышлял. Всё было бы вообще отлично, но стоны тех, кому менее повезло, чем ему, омрачали общий ход мыслей и утягивали с небес, где он уже был богатым и уважаемым комитом, на землю, показывая, что война не закончена и в следующий раз он может оказаться на месте очередного испустившего дух товарища. Поэтому при первой же возможности, как только начал чувствовать себя вообще хорошо, показал лекарем свои начинающие затягиваться раны и убеждая, что, так как он декарх, без него десяток совсем распустится и натворит немало дел в лагере, потому что там такие драчуны и сорвиголовы, что ему лучше за ними присмотреть. С чем его быстро и отпустили восвояси.
За то время, что он был в лазарете, ситуация с городом изменилась. Кстати, одним из вопросов, над которым он размышлял — как правильно, лазарет или госпиталь? Пришел к выводу, что это одно и то же, но у них лазарет, так как с ними есть рыцари из ордена святого Лазаря. Так вот, ситуация в городе изменилась. Они уже не осаждали город. Штурмом его тоже не брали, хотя к этому всё уже было готово, так как и ожидаемый флот тоже подошёл, полностью заблокировав город. Но он и не сдался. Вернее, не совсем сдался. Так как там проживали крупные «миллеты», то есть общины армян, греков, то они сумели между собой сговориться и послать человека к командирам осаждающей армии с предложением о том, что они помогут им взять город, в обмен на неприкосновенность жизни и имущества членов общин. На что Русворм ответил, конечно же, согласием. Хоть и всячески постарался показать, что они бы и сами справились, но лишь человеколюбие и заветы Мессии толкают его на путь того, чтобы воспользоваться помощью горожан. И накануне ночью несколько тысяч бойцов просто вошли в город, благодаря распахнутым греко-армянскими войскам сераткулу (ополчение) воротам, устроив там погром и резню, уничтожив почти полностью гарнизон исмаилитов, который не ожидал такого коварства. Но обещания не трогать кварталы и склады (основную часть складов, так как в суматохе захвата порой не разобрать — где чьё) тех, кто решил перейти на сторону правых сил всё же сдержали.