В нашем батальоне было три роты, но встречались мы довольно редко. Если линейный батальон действовал всегда сообща, то у нас роты, взводы, отделения и даже отдельные бойцы и командиры обычно выполняли задания самостоятельно. Разминирование полей — работа эпизодическая, попутная. Не для нее нас готовили. Но она была необходима и давала богатую практику.
В начале сорок третьего года в тыл врага ушла группа лейтенанта Курнышева. Она вывела из строя железнодорожную станцию и без потерь вернулась в батальон. Курнышева наградили орденом Красного Знамени, присвоили очередное звание и назначили командиром нашей роты.
В феврале сорок третьего роту подняли по тревоге, погрузили на машины и вывезли на военный аэродром. Каждому выдали по запасному диску к автомату и еще дополнительно патроны россыпью, гранаты, продуктовый НЗ (сухари, американскую тушенку и спирт). Ночью — вылет на задание. Красная Армия вела зимнее наступление в районе Курска, мы должны были овладеть железнодорожным мостом и держать его до прихода наших частей. В крайнем случае — взорвать.
Однако вечером поднялась пурга. Она свирепствовала целую неделю, и мы томились в ожидании в большой землянке, потихоньку приканчивали НЗ. Пока ожидали летной погоды, обстановка на фронте изменилась и надобность в нашем рейде отпала.
Наступило лето, грохотала битва на Орловско-Курской дуге. Наш взвод находился на тактических занятиях, надоевших нам до чертиков. Знойно. Мы посбрасывали гимнастерки и не столько слушали объяснения нового командира взвода Черепенникова, сколько были заняты своими думами. Лейтенант втолковывал то, что мы уже знали. Нетерпеливо ждали, когда же, наконец, наступит обеденный час. Но задолго до обеда прибежал связной Курнышева с приказом немедленно вернуться в расположение роты. Старший лейтенант Курнышев, высокий, подтянутый, прошелся вдоль строя, заложив руки за спину.
— Есть задание отправить в тыл врага четверых. Я решил выбрать бойцов из вашего взвода. Добровольцы, два шага вперед!
Дружно шагнул весь взвод. О задании не то что мечтали, им бредили.
Я попал в четверку счастливчиков. Командиром группы был назначен старший сержант Батенев. До штаба фронта. А там, как дал понять комроты, назначат кого-то другого, более опытного, уже побывавшего в тылу врага.
Вечер ушел на подготовку. «Союз трех братьев» распадался. Гладилин и Кузин еще раз, но уже без меня, проверили наши парашюты и гарантировали их полную надежность. Рота бурно обсуждала новость. Завидовали нам. Вспоминали истории, о которых слышали от бывалых солдат.
Нас снабдили боеприпасами, продуктами. Табачку вволю отвалили. Заменили обувь: выдали новые сапоги. Я же, дурачок, отказался. Дело в том, что знакомый сапожник недавно сшил мне хромовые сапоги, у которых по тогдашней моде голенища фасонисто сбегались в гармошку. На ногах они сидели свободно и мягко. Какое-то затмение нашло. Не сообразил, что не для лесных скитаний такая обувка. Старшина, когда я отказался от кирзовых сапог, осуждающе покачал головой, но отговаривать не стал. Лишь сказал с усмешкой:
— Смотри, парень, близок локоть…
Потом я много раз вспоминал старшину…
Мы попрощались с друзьями, пожали руку Курнышеву, получили от него напутствие — не подкачать и живыми и невредимыми вернуться в родную роту. В штаб фронта на полуторке довез нас сам командир батальона. Остановились на тихой улочке, где размещался отдел, ведавший партизанским движением. Расположились в заросшем саду. Комбат предупредил, чтобы мы никуда не отлучались, и заспешил с докладом по начальству.
Едва успели мы снять с плеч тяжеленные вещмешки, сложить в сторонке парашюты, как появился комбат. С ним пришел полковник — стройный, с удивительной выправкой: настоящая военная косточка.
Батенев построил нас, доложил по форме. Полковник оглядел каждого с ног до головы, спросил весело:
— Ну, как, гвардейцы, готовы на подвиг?
Мы заулыбались.
И далее мы узнали, что сегодня ночью нас должны сбросить в брянские леса, в соединение, которым командует подполковник Горшков, что группу возглавит сержант Коннов, который со старшиной ушел получать боеприпасы и продукты.
— Желаю боевых успехов!
Каждому из нас полковник крепко пожал руку. Попрощались мы и с комбатом.
Появились старшина и сержант Коннов, плотно сбитый крепыш среднего роста. Ухватившись за угловые концы, они несли плащ-палатку, полную всякой всячины: консервов, пшенного концентрата, сухарей, патронов для автоматов и гранат. Куда же столько? Этим добром вдоволь снабдили нас в батальоне. Вещевые мешки и так полны, не резиновые же они. Батенев даже поморщился недовольно. Коннов это заметил.