Сердце мое сжалось: нарушителем спокойствия оказался дедушка Джек. Его только что вышвырнули из «Королевы каджунов», и теперь, стоя на ступеньках ресторана, он потрясал кулаками и сыпал проклятиями.
– Надо уговорить его успокоиться и пойти домой, – пробормотала я и бросилась к дедушке.
Пол пошел за мной. Толпа начала расходиться. Пьяница, изрыгающий ругательства, не представлял для зевак особого интереса. Подбежав к дедушке, я потянула его за рукав:
– Дедушка! Прошу тебя, прекрати!
– Кто это… какого черта…
Он повернулся и уставился на меня. Струйка виски проложила дорожку от уголка его рта по грязно-серому небритому подбородку. Седые всклокоченные волосы торчали в разные стороны. Следы подметок на его грязной одежде говорили о том, что дедушку недавно отпинали. Покачиваясь на шатких ногах, он пытался сфокусировать на мне взгляд и беспомощно моргал.
– Это ты, Габриелла? – спросил он наконец.
– Нет, дедушка, я не Габриелла. Я Руби. Идем отсюда. Тебе надо домой. Идем.
Мне частенько доводилось уговаривать дедушку идти домой, когда он встречался мне на улице в невменяемом состоянии. А он смотрел на меня затуманенным взглядом и называл именем покойной матери.
– Вот как… – Он переводил покрасневшие глаза с меня на Пола и обратно. – Руби?
– Да, дедушка. Тебе нужно пойти домой и хорошенько выспаться.
– Выспаться, выспаться, – повторял он. – Да, хорошо бы. Паскудное место! – возвысил он голос, повернувшись к «Королеве каджунов». – За свои деньги ты у них и пикнуть не смей… Сиди тихонько и лакай свое пойло… А если посмеешь что-то сказать, эти чертовы ублюдки распускают свои поганые руки!
– Дедушка, идем, – твердила я, продолжая тянуть его за рукав.
Наконец дедушка Джек двинулся по ступенькам вниз. Он пошатнулся и непременно упал бы, не поддержи его Пол.
– Моя лодка… – бормотал дедушка. – Она у пристани.
Он вырвал у меня руку и в очередной раз погрозил кулаком в сторону «Королевы каджунов»:
– Пошли вы все… Никто из вас не помнит, какими были наши края до нашествия этих гребаных прохиндеев. Вы, сосунки, об этом и знать не знаете.
– Ты уже им все высказал, дедушка. Пора домой.
– Домой? Но я не могу идти домой, – пробурчал дедушка. – Она не пустит меня в дом.
Я посмотрела на Пола и встретила его сочувствующий взгляд.
– Дедушка, идем! – взмолилась я.
Наконец он послушался, и наша троица неуверенно двинулась в сторону пристани.
– В таком состоянии он не сможет управлять моторкой, – сказал Пол. – Давай я отвезу его, а ты отправляйся к бабушке.
– Нет-нет, Пол. Я знаю здешние каналы куда лучше, чем ты.
Мы с трудом отыскали дедушкину лодку и помогли ему забраться туда. Он тяжело рухнул на скамью. Пол помог ему устроиться поудобнее и завел мотор. Люди на пристани наблюдали за нами и осуждающе качали головами. Можно не сомневаться: в самом скором времени обо всем станет известно бабушке Кэтрин. Очередные дедушкины подвиги, разумеется, ничуть не удивят ее.
Моторка отчалила от пристани, и через пару минут дедушка Джек уже вовсю храпел. Я подсунула ему под голову свернутый мешок. Он застонал и пробормотал что-то нечленораздельное.
– Мне очень жаль, что так получилось, – повернулась я к Полу. – Прости.
– За что ты извиняешься?
– Наверняка твои родители рассердятся, когда об этом узнают.
– Ерунда, – беззаботно бросил Пол.
Но я помнила, с каким мрачным лицом бабушка Кэтрин спрашивала, как относятся к нашим встречам родители Пола. Наверняка они воспользуются этим случаем, чтобы доказать сыну: от членов семьи Лэндри лучше держаться подальше. А что, если сейчас, как и в прежние времена, кое-где появятся надписи «Лэндри вход воспрещен», о которых вспоминала бабушка Кэтрин? Неужели мне придется сбежать из нашей бухты, чтобы найти человека, которой захочет на мне жениться? Наверное, как раз это имела в виду бабушка Кэтрин, говоря, что мне лучше отсюда уехать.
Луна по-прежнему красовалась на небе, но свет едва проникал под плотный навес из ветвей кипарисов, покрытых клочьями испанского мха. Когда мы углубились в болота, управлять лодкой в потемках стало непросто. Чтобы не натолкнуться на плавучее бревно, пришлось замедлить ход. Если лунные лучи проникали сквозь завесу ветвей, мы видели, как в воде поблескивают спины аллигаторов. Один принялся бить по воде хвостом, вздымая тучи брызг, словно хотел сказать: «Убирайтесь прочь!» Вдалеке мелькнул и тут же исчез силуэт болотного оленя – мы едва успели разглядеть сверкнувшие в темноте глаза.