– Руби! – донесся из окна голос бабушки. – Долго еще тебя ждать? Или я должна всю ночь не спать, чтобы закончить работу?
– Иду, бабушка! Пока, Пол, – выпалила я, слегка коснулась губами его губ и убежала, оставив его в темноте.
Провожаемая ревом мопеда, я поднялась наверх, к бабушке Кэтрин.
Она, казалось, даже не заметила моего появления и продолжала работать, не отрывая взгляда от ткацкого станка. Наконец бабушка повернулась ко мне и поджала губы, как делала всегда, когда бывала мною недовольна.
– Что-то в последнее время мальчишка Тейтов сюда зачастил, – произнесла она.
– Да, бабушка.
– А что думают об этом его родители? – спросила она, как всегда, без обиняков.
– Не знаю, бабушка, – потупившись, пробормотала я.
– Полагаю, Руби, ты прекрасно это знаешь.
– Мне нравится Пол, и я нравлюсь ему, – заявила я. – А что там думают его родители, меня не волнует.
– За этот год он сильно вырос и стал настоящим мужчиной, – заметила бабушка. – Да и ты уже не маленькая. Я видела, как вы друг на друга пялитесь. И знаю, к чему это может привести.
– Ни к чему плохому это не приведет, – возразила я. – Пол – самый лучший парень в нашей школе.
Бабушка кивнула, по-прежнему буравя меня пронзительным взором.
– Не знаю, чем я провинилась, бабушка, – пробормотала я. – Ничего плохого я не сделала. Ни чем тебя не опозорила.
– Пока не сделала, – проронила бабушка. – Но в твоих жилах течет кровь Лэндри, а это дурная кровь. С твоей матерью дурная кровь сыграла злую шутку. Не хочу, чтобы ты пошла по ее стопам.
У меня задрожал подбородок.
– Я не хочу тебя обидеть, девочка моя, – вздохнула бабушка и накрыла мою руку своей. – Единственное мое желание – оградить тебя от бед и разочарований.
– Так что, по-твоему, я не могу любить, быть счастливой? – всхлипнула я. – Надо мной что, проклятие? Только потому, что в моих жилах кровь дедушки Джека? А твоя кровь что, не в счет? Разве от тебя я не унаследовала мудрость, которая убережет меня от бед?
Бабушка покачала головой и печально улыбнулась:
– Боюсь, мне самой моя хваленая мудрость не слишком помогла. По крайней мере, не уберегла от брака с твоим дедушкой. – Бабушка помолчала и добавила со вздохом: – Но может, ты и права. Надеюсь, ты окажешься умнее и осмотрительнее меня. И уж конечно, ты куда способнее и смышленее, чем я в твои годы. Взять хотя бы твои рисунки, картины…
– О нет, бабушка, куда мне до тебя…
– Не спорь, Руби. Ты способная девочка, это видно всякому. Придет день, и твой талант оценят по достоинству. Он еще принесет тебе кучу денег. И я не хочу, чтобы ты лишила себя возможности выбраться отсюда и до конца дней кисла в этих чертовых болотах.
– Разве здесь так уж плохо, бабушка?
– Тебе здесь оставаться не стоит, детка.
– Но почему?
– Потому, – отрезала она и вновь принялась ткать, предоставив мне барахтаться в море неразрешенных загадок.
– Бабушка, в следующую субботу Пол пригласил меня потанцевать файс-додо. Мне бы очень хотелось пойти.
– А родители ему разрешили?
– Не знаю. Разрешили, наверное. Бабушка, может, в воскресенье пригласим его к нам пообедать? Пожалуйста!
– Я готова накормить обедом любого. А что касается похода на танцы, то мне эта идея не по душе. Я хорошо знаю семейство Тейт и не хочу, чтобы тебе причинили боль.
– Никто не собирается причинять мне боль, бабушка! – воскликнула я, ерзая на стуле. – Так Полу можно прийти к нам?
– Я же сказала, что не собираюсь выгонять его.
– Спасибо, бабушка! – Я бросилась ей на шею. – Я так рада!
– Если мы будем работать только языками, то просидим над этим одеялом всю ночь, – проворчала она, но поцеловала меня в щеку. – Ох, милая ты моя девочка, скоро ты станешь совсем взрослой. Я и глазом моргнуть не успею.
Мы еще раз обнялись и принялись за работу. Несмотря на зловещие предостережения бабушки, сердце мое переполняла радость, а оттого и руки двигались проворнее.
2. Лэндри вход воспрещен
Соблазнительные запахи из кухни проникли в мою комнату и заставили открыть глаза. У меня едва не потекли слюнки, когда я представила себе густой и крепкий каджунский кофе и похлебку из бамии, устриц и цыплят, которая сейчас кипела у бабушки на плите в закопченной железной кастрюле. Сегодня, в выходной, нам предстояло продавать гумбо туристам, стоя за прилавком у дома. Я села на кровати и глубоко вдохнула аппетитные ароматы.
Солнечные лучи, проникая сквозь ветви кипарисов и платанов вокруг дома, золотили шторы на окнах и наполняли комнату теплом и светом. В этой комнатушке едва хватало места для моей кровати, покрашенной белой краской, ночного столика, на котором стояла лампа, и шкафа с одеждой. За окном рисовые птички уже начали свой утренний концерт. Они щебетали и чирикали так звонко и настойчиво, словно хотели напомнить мне: пора вставать, умываться, одеваться и вместе с ними приветствовать новый день.