Косы получились корявыми, как и все, что выходило из-под молотка Дмитрия, но, по идее, должны работать. Во всяком случае, он постарался придать лезвию необходимую форму и задать нужный угол. Металл он закалил насколько возможно, но все одно – ничего общего с известными ему образцами.
Косить он умел: в свое время ему пришлось поработать этим древним крестьянским инструментом столько, что практика была весьма богатой. Нет, он никогда не держал домашнюю скотину, тут все дело в его прежней деятельности. Будучи бригадиром в рыболовном хозяйстве, он постоянно принимал участие в выкашивании высокой травы и камыша вокруг водоема, создавая тем самым трудности для воров. Разумеется, основная работа проделывалась косилкой, но трактор мог подойти далеко не везде, поэтому недоступные технике участки косили вручную.
Коси коса, пока роса. Старая крестьянская поговорка. Так ведь все оно из жизни берется. Во-первых, раннее утро подходит для косьбы, потому как все еще прохладно. Во-вторых, коса легко скользит, укладывая аккуратные валки. Вот взойдет солнце, истает роса и работать сразу станет тяжелее.
Гарун явно недоволен тем обстоятельством, что они покинули кузню и оказались посреди поля, да еще и с непонятным инструментом. Нет, для чего он, «Дим» объяснил, еще когда они ковали первый образец. Кстати, перековывали раз пять, пока получилось что-то похожее на то, чего хотел их вождь. Вот только он-то собирался заниматься в кузне, а тут такое дело. Вейн, конечно, сказал, что великий дух совсем даже не против, если они начнут приручать некоторых животных, наоборот, он прямо указывает на это через своих посланцев. Но для чего все эти сложности? Ведь живут же животные на воле, и никто им корма не заготавливает.
А йошки-матрешки! Вот же привязалось. Нужно хотя бы поинтересоваться у Дима, что это вообще значит. Гарун с явным неудовольствием выдернул из земли воткнувшееся лезвие косы. Вождь показал, как с ней управляться, и у Гаруна вроде что-то начало получаться. Валок не такой ровный, стерня не равномерная, как у Дима, но все же получается. Однако это только до той поры, пока он постоянно следит за собой. Стоит только отвлечься, как тут же что-то происходит: то коса пойдет слишком высоко, то вот, как сейчас, воткнется в землю. Второе случается гораздо чаще.
Гарун посмотрел вперед. Дим уже движется навстречу. Работает как то колесо, что они установили на ручье, словно и не устал вовсе. Ничего, он говорит, что все приходит с опытом, вот и он научится. Они уже многому научились, а вождь говорит, что нужно будет научиться еще большему. Подумалось об охоте, и будто что-то заныло в груди. Ну да, в лесу куда привольнее и привычнее. Гарун встрепенулся и взял себя в руки. Он в первую очередь не охотник, а мужчина, который должен сделать все для того, чтобы поднять детей и племя. Все в их руках. Он не может допустить, чтобы спасение сауни легло на плечи детей, а ведь именно на мальчишек в первую очередь рассчитывает вождь. А как же они? Разве они не мужчины? Разве они не достойны такой чести? Челюсти сами собой сжались до скрежета, он поудобнее перехватил косу.
Фш‑ш-ших. Фш‑ш-ших. Фш‑ш-ших. Ага! Получается! А йошки-матрешки! Гарун опять извлек из земли лезвие и обтер пучком травы. Великий дух, да когда же он приручит эту косу! Фш‑ш-ших. Все же нужно будет узнать, что означает это самое «йошки-матрешки». Уж очень к месту выходит.
На третий день, когда у Гаруна уже получалось вполне сносно, Дмитрий задействовал последнюю косу, приставив к ней сразу двоих ребят из старшеньких, что оставались в поселке. Пусть учатся. Младшенькие уже вполне освоили серпы. Заботу о кроликах он практически полностью возложил на ребят. Это их лепта. Охота и рыбалка, конечно, хорошо, но если наладится с кроликами, то от этого пользы будет даже больше. О зимних припасах позаботятся старшие, а вот на каждый день – это ребятки пусть сами управляются.
Невольники первые два дня не прикасались к еде и питью. Дмитрий уже начал всерьез волноваться. Издохнут. Как есть издохнут. Но, несмотря ни на что, он распорядился регулярно менять корм и воду. И вот на третий день кролики захрумкали, опасливо косясь по сторонам. Да коситесь вы сколько хотите, только ешьте.