— Ага, — сказал Кирилл, — значит, если я на сцену, в смысле ведущим… Программу гнать, как в прошлый раз?
— Примерно по такой же схеме, — подтвердил Игорь. — Но с визуальным рядом не затягивай. Там скорее всего будет немалый процент кинестетиков. Проанализируй свою работу с этой Ларисой. Ты на видео писал?
— Писал.
— Ну вот. Только с учетом того, что приманки — не твоя забота. Мы их сами раскидаем и в самом начале.
— Кирюш, а можно тебя попросить обойтись без ужастиков, — попросила Марта, — ну там без рек крови и всего такого прочего… брр, — она передернула плечами, — образно, конечно, но уж очень страшно.
— Слабонервным покинуть помещение, — улыбнулся Игорь, — работай, как сочтешь нужным, Кирилл. На сакральные символы, кровь, и как тут мне подсказали, — он взглянул на Марту, — «все такое прочее» — все ведутся с удвоенной энергией.
— «Нет, ребята все не так, все не так ребята»! — вдруг сказала Надежда, встала и прошлась по комнате, — мы что-то упускаем. У нас какая-то дурацкая ролевая игра в специалистов в той области, где мы специалистами не являемся!
— Так и никто не является, уважаемая Надежда Каримовна, — сказал Игорь, — что-нибудь конкретное?
Надежда нервно пожала плечами и нахмурилась, остановившись напротив него:
— Это не театр, Игорь! Бог его знает, что они могли устроить в изолированном помещении. Кто-нибудь знает, как работают приманки? — вдруг спросила она.
— А мне не интересно, — сказала Марта и поджала ярко накрашенные губы.
Кирилл отрицательно качнул головой.
— Принципиальная схема выхода из транса та же самая, что и погружения, но со знаком минус, — сказал Игорь. — По мере того как человек уходит от прямого наркотического воздействия, начинается наш этап работы, целью которого в конечном итоге является сохранение психически полноценной личности, снабженной так называемыми «блокировками инициации». Чтоб не смотрели больше на странные картинки…
— Это общие слова, Игорь! — воскликнула Надежда. — У них будут перекрыты все три канала поступления информации, — она вдруг обняла себя за плечи, — нам предстоит бороться с технологией. Слова против технологии! Это все равно, что с самурайским мечом на танк: красиво и глупо. Нам нужен специалист совсем другого уровня. Кто-то из инженеров… физиологов… из тех, кто занимается разработкой генераторов помех, которые мы тут приманками называем. Я закрою окно? — спросила она.
«Какая красивая», — подумал Кирилл, глядя на Надежду. Темные глаза под росчерками бровей смотрели с лихорадочной убежденностью. Обычно бледные щеки порозовели. Не дожидаясь ответа, Надя сделала несколько шагов, вновь пересекла комнату, потянулась всем телом к ручке пластикового окна и закрыла его одним уверенным гибким движением. В комнате сразу стало как-то необычно тихо. Прошелестели жалюзи, и полоски солнечного света надежно спрятались за ними, пробежав по комнате.
— Я скажу Разумовскому, — негромко произнес Игорь.
Надежда была более чем убедительна.
— Но вряд ли это возможно. У нас в городе такого отдела точно нет, а Москва далеко.
— Поговори с оперативниками, — предложил Кирилл, — пусть оставят их специалистов на рабочем месте. Если таковые там будут. Я думаю, что не только наших разработчиков держат за семью печатями, но ты все-таки намекни Порубову. Чтоб его парни не переусердствовали…
— Кирилл, а твоя подопечная, — спросила Марта, — она что-нибудь помнит?
— Нет. Сколько ни пытался выудить, она даже под гипнозом повторяла только общие слова, бормотала что-то про «абсолютную гармонию», «полет» и счастливо хихикала. А потом бросалась на меня с криками: «Верните меня туда».
— Значит, общая схема без изменений, — подытожил Игорь, — самураи, Наденька, тоже кое-чего стоили. Ты права, но никто нам супер-спецназ с лабораторией из центра не пришлет. У них своих забот хватает, судя по тому отчету, который начальник привез в последний раз. И кстати, в той частной московской клинике применялись самые обычные методики погружения. Просто все вместе.