Драться договорились без оружия, а начать планировали с утра пораньше и без лишних свидетелей, хотя девчонки, а вместе с ними и внезапно возникшие в кабинете русский капитан с немецким сержантом, ни в какую не хотели отпускать меня одного. Пришлось, вначале мне самому, а затем уже в два голоса и почти на пальцах объяснять, что в то время как нам с любителем аниме, скорее всего, грозят разве что синяки да слегка порушенная гордость, для наблюдателей развлечения обладателей седьмой чакры — могут закончиться очень и очень плохо.
В общем, договорились. Все волнующиеся за мою шкуру, а также прочие заинтересованные стороны — погрузятся кто на вертолёт, а кто на «Сирин» и будут наблюдать с максимально безопасной дистанции. Мы же в свою очередь обещали особо не расходиться и не терять голову. Во всех смыслах.
Ночью же, когда мой противник, скорее всего, вовсю готовился к поединку, я держал оборону от двух разъярённых Цесаревн, которые хоть на людях и не стали особо выступать против моего слова, чуть позже, когда мы остались одни, решили расставить все точки над «i». Первый настоящий семейный скандал — вышел знатным! Юных Принцесс понять было можно — обе, действительно чисто по-женски переживали за меня, и в то же время — воспитание.
Привыкли мои девочки к тому, что если они говорят «Нет», то это значит именно «Нет» и точка. А тут я — такой красивый и непослушный! Надо конечно понимать, «Чья» именно кровь в них играет. Ведь их общий отец — в историческом плане фигура уровня Ивана Грозного или же Петра Первого да Иосифа Виссарионовича. Тут каждый выбирал, что ему ближе. Однако отрицать влияние Святослава Вершинина как личность и политика никто не пытался. Всё же не каждому дано победить в Третьей мировой, плавно перетёкшую в Первую магическую, провести Реставрацию, возродив Российскую Империю буквально из пепла СССР, а главное, удерживать всё это в рабочем состоянии уже более сорока лет.
С моей же стороны, хоть я любил и уважал своих девочек, и с удовольствием прислушивался к ним в тех вопросах, где ничего не понимал, а то и вовсе разрешал им рулить самостоятельно — чрезмерную заботу не терпел ещё со своего колясочного детства. Не нужны мне были ещё две мамы, грудью, авторитетом и способностями готовые оградить меня от проблем.
В общем, крики, обиды, обвинения, слёзы, взаимные прощения обнимашки и поцелуи. Все стадии настоящего семейного скандала были пройдены мною с достоинством вернувшегося с завода пролетария. А потом, когда Нина ушла в свою комнату, я шокировал Инну тем, что спать мы сегодня будем раздельно. И не потому, что я такой обидчивый, ведь именно старшая сестра разорялась в процессе больше всех, а потому что так надо.
Во-первых, по моему, просто неправильно делать «Это», когда Нинка за соседней стенкой. А во вторых — мне тоже надо было приготовиться к завтрашнему «представлению». Впрочем, девочки мне жестоко отомстили, потому как когда я, совершенно «внезапно», проснулся с первыми лучами солнца, в кресле, установленном рядом с кроватью, сидел улыбающийся чему-то Сафронов, задумчиво глядевший в окно.
— Эм… Э… Андрей Иванович? — протянул я, когда осознал, что наш ректор мне не снится, а действительно развалился в пододвинутом на середину комнаты кресле. — Вы ли это?
— Проснулся, наконец… — хмыкнул тот, медленно повернув в мою сторону голову. — Ну, здравствуй, Кузьма. Хорошо выспался?
— И вам доброе утро, — кивнул я и добавил, — более-менее. Чем обязан, столь, э-э, раннему визиту?
Ну, не спрашивать же на самом деле этого очень непростого человека: «Какого хрена вы забыли с утра пораньше в моей спальне и на кой ляд вообще припёрлись?» Хоть и очень хочется.
— Да вот, — усмехнулся ректор, — заглянул к вам узнать, по какой причине четверо моих учеников в последнее время злонамеренно прогуливают занятия. Вот, например — вчера. У нас была среда. Не выходной и не праздник, а вполне стандартный будничный день, а как доложили мне взволнованные преподаватели, Ефимов и его компания — в очередной раз прогуляли занятия. Кое-кто с дипломатического, даже утверждает, то ты очень плохо влияешь на девочек-отличниц и подаёшь дурной пример остальным ученикам.
— Вы вот сейчас — это серьёзно? — спросил я, удивлённо глядя на герцога. — Вы действительно за этим приехали…
— М-м?-м. Может быть — «Да», а может и «Нет», — выдал после короткого молчания Сафронов, после чего расхохотался. — Видел бы ты сейчас своё лицо! Ты вообще, можешь себе представить Грема Фишшина — обеспокоенным такой ерундой как прогул? Вот и я не могу. А на дипломатическом, у нас работают такие зубры, которым твой преподаватель на один зубок. Да и мы в ректорате — не звери. Прекрасно понимаем твою ситуацию.