Вскоре он окончательно погрузился в сон - столь глубокий, что более полусуток ничто на свете не могло бы его разбудить. Наконец-то он был в безопасности.
В Лаймхаусе он чуть было не поддался искушению. Чертов китаец со своим пыхом... Там, конечно, была опиумная курильня. А Бедвелл был рабом этого могучего зелья.
...Он спал, и что-то очень важное для Салли уснуло вместе с ним.
Глава третья
Джентльмен из Кента
Спустя три ночи Салли снова приснился тот же кошмар. Приснился? Но она могла бы поклясться, что это был не сон, все происходило точно наяву...
Страшная жара.
Она не может пошевелиться, руки и ноги завязли, потонули в темноте...
Она слышит шаги.
И внезапный крик, так близко от нее!
Бесконечный крик.
Вдруг свет - мерцающий, приближающийся. За ним - лицо - два лица белые саваны с жуткими распахнутыми ртами.
Голоса из темноты: "Смотрите! Смотрите на него! О боже..."
Она проснулась.
Вынырнула, как пловец выныривает из пучины, все еще помня смертельный ужас глубины. Ее сотрясали рыдания. Опомнись, сказала она себе, отца нет, никто тебе не поможет, надо быть сильной.
Невероятным усилием воли она задушила в себе плач. Отшвырнула в сторону душное одеяло, пропитываясь прохладным ночным воздухом. Только когда ее начала бить крупная дрожь, Салли поняла, что и кошмар, и жара, его наполнявшая, окончательно улетучились. Тогда она снова закуталась в одеяло, но еще долго-долго не могла уснуть.
Наутро пришло письмо. Как только закончился завтрак, Салли ловко ускользнула от миссис Риз и закрылась в своей комнате. Письмо было переправлено ей адвокатом, как и предыдущее, однако теперь марка была английская, а стиль и почерк выдавали образованного человека. Она разорвала конверт, развернула листок дешевой бумаги - и резко выпрямилась.
Форланд-Хаус
Суэлнес
Кент
10 октября 1872 года
Дорогая мисс Локхарт!
Мы с Вами незнакомы, Вы даже никогда не слышали моего имени. Могу только сказать, что много лет назад я хорошо знал Вашего отца и, надеюсь, это послужит извинением моему письму.
Я прочел в газете о несчастном случае в Чипсайде и тут же припомнил, что мистер Темпл из "Линкольнз-Инна" был адвокатом Вашего отца. Надеюсь, это письмо дойдет до Вас. Я знаю, что Вашего отца нет в живых; пожалуйста, примите мои глубочайшие соболезнования.
Но сам факт его смерти и некоторые обстоятельства, касающиеся моих собственных дел, вынуждают меня говорить с Вами с неотлагательной срочностью.
В настоящий момент я могу сообщить Вам лишь при важных факта. Первое: этот вопрос связан с осадой Лакноу. Второе: здесь замешан предмет чрезвычайной ценности. И наконец, третье: Ваша собственная безопасность сейчас под угрозой.
Пожалуйста, мисс Локхарт, будьте осторожны, помните о моем предостережении. Во имя моей дружбы с Вашим отцом, во имя Вашей собственной жизни - приезжайте как можно скорее и выслушайте то, что я должен Вам сообщить. Есть очень веские причины, почему я не могу приехать к Вам сам. Позвольте же мне подписаться моим собственным именем, несмотря на то, что оно Вам незнакомо: неизменно преданный Вам,
Ваш добрый друг
Джордж Марчбэнкс.
Салли прочла это дважды, удивленная сверх всякой меры. Если ее отец и мистер Марчбэнкс были друзьями, почему же она никогда не слышала его имени до того письма с Дальнего Востока? И что это за опасность, которая ей грозит?
Семь блаженств...
Ну конечно! Он должен знать, какое неожиданное открытие сделал ее отец. По-видимому, отец написал ему, зная, что так письмо будет в полной сохранности.
У Салли было немного денег в кошельке. Взяв плащ, она тихонько спустилась по лестнице и вышла из дома.
Она села на поезд с таким чувством, будто начинает военную кампанию. Она представляла себе, как хладнокровно спланировал бы отец все ее этапы, прокладывая линии сообщений, создавая опорные пункты и находя надежных союзников. Теперь этим предстоит заняться самой Салли.
Мистер Марчбэнкс претендует на роль союзника. По крайней мере, он сможет рассказать ей что-то важное. Нет ничего хуже, чем не знать о нависшей над тобой опасности...
Она разглядывала серые окраины города, неотличимые по цвету от сельского пейзажа, и море, появившееся слева от вагона. Было видно не меньше пяти, а то и шести кораблей, стремительно плывущих к устью Темзы с распущенными парусами или на всех парах идущих прямо навстречу ветру.
Суэлнес оказался довольно маленьким городком. Салли решила не брать кеб, экономя свои скудные сбережения, поэтому она пошла пешком, предварительно выведав у носильщика, что Форланд-Хаус находится совсем близко, не более километра - сначала вдоль побережья, а затем по тропинке вдоль реки, сказал он. Она сразу отправилась в путь. Городок оказался унылым и холодным, река - грязной речушкой, вившейся среди солевых гряд, за которыми виднелась отдаленная мутно-серая полоса моря. Как раз закончился отлив, побережье было пустынно; лишь одна человеческая фигура виднелась неподалеку.
Это был фотограф. Он установил свою камеру как раз посередине тропинки возле реки, а рядом с ней - маленькую палатку, служившую ему "темной комнатой", - в те времена так делали многие фотографы. Он выглядел весьма любезным молодым человеком, и так как Салли не могла обнаружить никаких признаков прибрежной косы, не говоря уже о доме на ней, она решилась спросить у него дорогу.
- Вы уже второй человек, которому туда надо, - ответил фотограф. Дом - вон там, длинное такое приземистое здание. - Он указал на рощицу каких-то чахлых деревьев примерно в полукилометре.
- А кто был первым? - спросила Салли.
- Старуха. Ну в точности ведьма из "Макбета"!
Эта аллюзия осталась недоступной для Салли, и, видя ее недоумение, фотограф продолжил:
- Ну, такая морщинистая, знаете, совершенно отвратительная.