Отвлеклась от пищи я лишь, когда заметила, что граф смотрит на меня с нескрываемой улыбкой.
Я вопросительно кивнула головой, мол «Что?» и он сказал:
— Я впервые вижу, как истинные леди едят все одной лишь ложкой.
Ха ха! Про себя рассмеялась я. Я леди то конечно была, может быть, но есть, мне приходилось и голыми руками, когда я отправлялась с отцом в походы. И спать в палатке, на почти голой земле, и драться на шпагах и метать ножи, все этому меня научили воины, служившие в отцовской гвардии. Я объездила пол Ревана, когда была меленькой, и только когда я стала постарше, отец начал все чаще оставлять меня в Столице, а потом и сам вовсе практически перестал уезжать. Сезар продолжал мое обучение, когда сам не был на службе, а в его отъезды я тренировалась сама.
Смолотив все, я как сытая волчица сладко потянулась в постели.
— Лучше? — как бы между делом спросил граф, вызвал небольшое пламя посреди воздуха и закинув туда поднос с пустыми тарелками.
— Спасибо. — Промямлила я, вспомнив, где и с кем я нахожусь.
— На здоровье. — Ответил Шано и, обойдя кровать с другой стороны, по дороге начал расстегивать пуговицы кителя.
Поняв, что он делает, я натянула одеяло по самые уши и во все глаза уставилась на мужчину.
— Может не надо?
— Что не надо? Герцогиня, я не привык спать в одежде.
— Может, я на полу посплю?
— Лежать.
— Может у себя?
— Лежать, я сказал.
— Но граф!
— Молчать.
Сняв с себя китель, я увидела, что под ним ничего нет, только стальное тело, укрытое мышцами. На светлой коже виднелись полоски шрамов, покрывавшие весь торс.
Граф сел и снял с себя брюки, и, оставшись в одних трусах, он проскользнул под одеяло и лег. Я же напротив одеяло скинула и отползла.
Шано повернулся и плотоядно посмотрел на меня. Только моргни, тут же сожрет и не подавиться, змей.
— Под одеяло, быстро.
Подтянув самый краешек, я продолжала смотреть на валлийца во все глаза.
Спасть с ним в одной постели, под одним одеялом еще и в той рубашке, что он мне припер, мне совсем не улыбалось.
— Я хочу спать. — Сквозь зубы процедил он.
— А я чем мешаю?
— Под. Одеяло. Быстро.
Желание спорить пропало, как только я увидела красный огонек в глаза графа. И натянув на себя как можно меньше одеяла, я закрыла глаза.
— Да что за женщина такая! Упрямая ослиха! — Прорычал он и сгреб в кучу меня и одеяло, прижав его ко мне так, что я не касалась тела графа, но была полностью укрыта.
— Все. Спать. Свет!
Пульсары лопнули как мыльные пузыри, и в комнате воцарилась тьма.
Боясь лишний раз пошевелиться, я лежала и думала.
Как так получилось, что я лежу в постели с мало знакомым мне мужчиной.
Сегодня у меня должна была состояться помолвка, Сезар не должен был меня целовать, а Шано должен был спать в своей постели один. И тут я вспомнила про нападение.
Надо было этого насильника, или может не насильника, пусть будет напавшим. Так вот, надо было этого напавшего, в рожу нападающую стукнуть, да так чтоб можно было по сломанному носу определить.
А помолвка? Меньше всего я хотела замуж, и сделала бы сейчас все, только, что бы свадьба не состоялась. Хотя…. Потом скандал. Не дай, Сереброцветая, война. Король бы не допустил, отдал бы за него одну из своих дочек. Девочки у него тихие, приемы не любят, мечтают о детках, хотя сами еще девочки. Миранде тринадцать зим, а Лилиан пятнадцать. Как раз для помолвки. Нет, надо было меня обязательно! Даже злость берет. Да, мне уже девятнадцать, но какое это имеет значение, если я не хочу замуж?
С этой мыслью я и уснула.
Снился мне Сезар. Он держал меня за руку, больно сжимая ладонь.
— Ты будешь моей! Тебе понравится любить меня! Обещаю!
Я старалась вырвать руку из его стальной хватки. Мне было невыносимо страшно. Я смотрела и понимала, что я совершенно не узнаю моего брата. Я не видела в нем защиту и уют, а только злость и животную похоть.
Он стал рвать на мне одежду, прижимая к себе и продолжая говорить:
— Тебе понравиться! Тебе понравиться!
И тут я закричала.
Открыв глаза, я поняла, что вся покрыта холодным потом. Я почувствовала, что страх не прошел и сердечко бешено колотится в груди. Неожиданно на мое лицо, из темноты опустилась рука, и я услышала тихий и заспанный голос:
— Я сказал, спать.
С этими словами я ощутила, как мужские руки тянут меня к себе, а я вновь не могу пошевелиться. Граф прижав меня к своей груди, до упора, обнял, и, поцеловав в макушку, прошептал:
— Ты все равно не вспомнишь.
Зарывшись в мои волосы, ровно задышал, видимо заснув.