— Конечно.
Через минуту они уже ждали меня у окна, а граф вновь переместился не ведомо куда.
Рисовала я откровенно плохо, и через два часа усиленной и кропотливой работы, я нарисовала графа.
Конечно, на графа рисунок был мало похож, скорее это была кривая летучая мышь, я выпирающими клыками и носом-пятачком. Но пририсовав портрету темные волосы, я решила, что это уже куда более правдоподобна, и, подписав «Граф Шано», довольная собой, пошла, мыть кисти.
— Шано. — Позвала я вновь.
— Да?
— Я хотела бы кое-что вам подарить. — С самой честной улыбкой я представила его вниманию свой «шедевр».
Нервно икнув, он перевел взгляд на меня и ответил:
— Премного благодарен, это честь для меня. Это все что вы хотели?
Я кивнула, улыбаясь как ребенок, и Шайэн вновь пропал в не обжигающем огне.
Пока рисунок сох, я вязала, с каждой петелькой вплетая «Ненавижу графов», еще через еще пару часов у меня была готова маленькая рукавичка, с, неизвестно по какой причине, пальчиком больше, чем вся остальная варежка.
— Шано.
— Я слушаю. — С уже ели сдерживаемым раздражением, спросил граф, смотря на меня чуть красноватыми глазами.
— Я вот еще что для вас сделала. — Сказала я, все с той же улыбкой и протянуло свое очередное творение.
Разглядывая мой подарок, граф тихо спросил:
— А что это?
— Это рукавичка.
— Для кого?
— Для вас конечно!
— А как мне ее носить?
— Ну не знаю… — Замялась я, впервые задумавшись об использовании в жизни этого предмета. — Мелочь в нее кладите, что ли.
— Мелочь? — Казалось, граф не расслышал.
— Ага, монетки там всякие.
— Монетки значит… — С этими словами Шано пропал в пламени, даже не спросив, нужно ли мне что-то еще.
Я даже немного обиделась.
Расположившись на кровати и укрывшись мягким одеялом, я поудобнее устроилась в ней, с книжкой. В книге рассказывалось о, истории двух влюбленных, которым было не суждено быть вместе. В самый душещипательный момент, я, смахивая застилающие глаза слезы, позвала Шано:
— Десница!
Увидев меня, граф быстро сел на кровать и взяв меня за руку, с волнением, спросил:
— Что случилось, герцогиня?
— Это… Это так… — Мямлила я, утирая дорожки слез.
— Что?
— Это так романтично! — я всхлипнула.
Граф молчал и смотрел на меня.
Свободной рукой я протянула ему книгу.
— Вы не выносимы. — Сказал он и снова пропал в пламени.
Поняв, что моего порыва не оценили, я расстроено вздохнула и почувствовала, что голодна.
— Шано-о!
— Да что опять?! — Сжимая кулаки, сказал граф, очутившись в центре комнаты.
— Я голодна.
— Что желаете? — Злобно оскалившись, издевательски развел рукой.
— Что нибудь.
В очередной раз Шайэн пропал и вернулся через пару минут, с подносом в руках. Спешно опустив его на столик, он сказал:
— Приятного аппетита.
И растворился в бушующем пламени.
Пообедав, я растянулась в мягчайшей постели, и поняла, что меня разморило. Глаза устало закрывались, слабость растекалась по телу и я провалилась в сон.
Не знаю, сколько я спала, но проснувшись, я поняла, что рядом со мной лежит граф, на покрывале, в одежде и смотрит в одну точку.
— Граф. — Поприветствовала его я, разглядывая одним глазом.
Молчание.
— Шано. — Я села и позвала еще раз.
Вновь молчание.
— Десница! — Позвала я, наклонившись над его лицом.
Казалось, он смотрел, куда-то сквозь меня, не моргая. Зрачки его не шевелились. Ни один мускул не дрогнул, даже когда поводила перед ним рукой.
— Шайэн! — Отчаянно крикнула я прямо в его лицо.
— Тихо. Я смотрю. — Каким-то загробным голос, наконец, ответил граф.
Нахмурившись, я еще какое-то время смотрела на его, не отрывающийся от пустоты взгляд и неожиданно, даже для самой себя, положила руки ему на грудь.
То, что произошло дальше, я объяснить не могла. Мое тело, обдало горячей вспышкой, и я почувствовала, что отрываюсь от него. Как будто тысячи маленьких веревок, скрепляющих мое тело и душу, начали рваться. Когда все закончилось, меня затащило в черную воронку, и выбросило где то под потолком на этаже лекарей.
Внизу, на кровати лежал Сезар, с бледным лицом, который украшал фиолетово-синий синяк, а щеки казалось, немного впали. Он стонал и сворачивался, прижимая колени к груди.
— Нет! Нет! — Стонал он. — Прошу! Только ни это!
Не понимая, что происходит, я крикнула его имя и протянула руку, плавно осознав, что у меня нет голоса, да и руки тоже нет. Меня вообще не было.
Тут я увидела, черные липкие нити, покрывающие больничную постель Сезара. Они пульсировали, словно длинные тонкие пиявки, пьющие кровь, отвратительно извиваясь.