— Отвернись.
Хмыкнув и недовольно повернувшись к противоположной стене, граф остановился.
Я прошла к картине и, повернув ее, обнаружила лишь пустоту.
— Рубина, я их уничтожил. — Тихо сказал Шано.
Повернувшись, я увидела, что граф стоит ко мне лицом и разглядывает.
— Зачем?
— Ты бы все равно ими не воспользовалась. Я бы нашел другой выход.
Сказать, что у меня не было слов, ни сказать не чего.
— И как давно ты их нашел?
— Сразу же, как приехал.
Спрашивать каким образом, я не стала, опять какая нибудь магическая штука.
Сев на постель, я положила руки на колени и принялась разглядывать ногти.
— Рубина, я далеко не дурак, и сразу понял, что ты не выйдешь замуж за Йэна, скорее попытаешься спастись побегом. Сначала мне было глубоко плевать, я должен был только следить за тобой и предотвратить любую попытку к бегству. Но потом… — Он замолчал.
— Что потом, Шайэн, что изменилось? Почему ты вдруг стал так заботливо оберегать меня? Почему устроил в эту школу? Почему держишь взаперти в своей спальне? — Я встала и злым шагом подошла к графу. — Ответь мне, Шай, я хочу знать правду. Я заслужила! Все кругом мне врут! Любой и каждый готов соврать мне в лицо!
Меня уже била нервная дрожь, и злые слезы начали скатываться по щекам.
— Неужели всем настолько плевать, что я думаю? — Почти срываясь на крик, я сжимала кулаки и смотрела в пол. — У меня тоже есть чувства! И хотя бы раз меня кто нибудь спросил, что я думаю? Что я хочу?!
— Я спрашивал. — Тихо, почти неслышно сказал Шано.
Я осеклась. Действительно, он был единственным, кто спросил, чего хочу я. Но было уже поздно, я пошла в разнос и продолжила:
— Что изменилось, Шайэн? — Я подняла лицо и посмотрела ему в глаза.
— Я влюбился, Рубина. Как мальчишка! Я с ума по тебе схожу! — Громко закричал он и начал трясти за меня плечи. — Я даже представить не могу, как я жил до тебя! Каждое прикосновение к тебе сносит мне крышу!
И смотря, как в его глазах плещется злой огонь, я заревела.
Заревела за все. За не справедливость, за вранье, за опасность, которая меня окружает.
Утирая злые слезы, я, как могла, пряталась в своих руках. Шано замолчал, и продолжил так же стоять, держа меня за плечи, пока я не успокоилась.
— Я напугал тебя? — Тихо спросил он.
— Н-неееет! — Протяжно взвыла я. — Меня к тебе тянет!
Сказала и сама напугалась. Перестав реветь, я взглянула на графа.
Он улыбался. В фиолетовых глазах, горел теплый огонь.
Вот я и призналась. И ему и себе. Он такой притягательный. Я так хотела в эту школу, не только потому, что я на целых четыре зимы буду свободна, а потому, что там будет он, такой необычный и изменивший мою жизнь.
— Ты не представляешь, как многое ты сейчас поменяла. — Сказал он и прижал меня к своей груди.
— Что поменяла?
— Я не отдам тебя, слышишь? Никому, никогда, не отдам. Ты готова стать моей, целиком и полностью?
Я почувствовала, как краснеют щеки, представляя, что граф имеет в виду.
Оторвав меня от своей груди, он заглянул в мое лицо, и кажется, понял, о чем я подумала.
— Не пугайся, это не то, что ты подумала. — Неожиданно он напрягся и посмотрел, куда-то за меня. — Поговорим позже и я все тебе объясню.
На этих словах мы переместились в пылающем пламени в спальню графа, и он тут же исчез в нем, но уже оставив меня наедине с, все так же невозмутимой Ивелли.
— Ну как? — Спросила она. — Он тебе брюлики вернул?
— Какие брюлики? — Ошарашено спросила я.
— Ну, те, что ты в тоннеле спрятала? Он их давно, куда-то перетащил, я думала, отдаст.
Девушка заметила, что я нахожусь в шоке и, встав с постели, подошла ко мне. Взяв меня за руку, она с неожиданной заботой спросила:
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Я мотнула головой, понимая, что голова начала раскалываться от того, что я знатно ревела, и закрыла глаза.
— Пойдем, я тебя уложу.
Ивелли потянула меня к кровати, и, уложив, прикрыла одеялом.
— Ты только не переживай. Он во всем поможет тебе разобраться, только доверься ему. И меня не бойся, я просто всегда такая странная. — Улыбнулась она самой нормальной улыбкой. — Чаю хочешь? Я умею делать очень вкусный чай.
Я кивнула. Отказывать все равно не вежливо, тем более она осталась заботиться обо мне, да и пить, если честно хотелось.
Она растаяла в сером облаке и почти сразу же появилась вновь.
На прикроватном столике стоял маленький фарфоровый чайничек, с милейшими розовыми цветочками, и такая же кружечка.