— Ну, раз уж ты так хочешь покорить принца, я думаю самое время тебе его отдать.
Графиня улыбалась, на ее щеках появился румянец, а у меня побежали мурашки. Мне было так стыдно перед ней.
— Примерь его. Я хочу посмотреть.
Матильда помогла мне влезть в платье, поправила ткань, раскрыла подол и ахнула.
Платье было без пышной юбки, ведь графиня знала, как я их не люблю, и единственным украшение королевской ткани, стала атласная лента на талии. В этом платье я казалась еще выше, из-за вытянутого силуэта. Ткань искрилась, и отражала любой свет от бусин. Мех распушился и мягко оборачивал плечи.
— О, милая, ты настоящая королева. — Прошептала Матильда, сложив ладони у сердца.
И в правду, не хватает только короны.
— У меня есть еще кое-что, оно как раз сюда подойдет.
Графиня вытянула, откуда то, из рукава ленту украшенную черными агатами и большими зеленными изумрудами.
Я склонила голову, и женщина повязала ее мне на волосах, лента создавала ощущение, будто у меня действительно корона.
— Теперь ты готова, моя дорогая.
Не украшенные концы лент мы расправили на спине, и когда Матильда отвернулась, я опять обула свои кожаные сапоги.
В дверь постучали, я спряталась за ширмой. Графиня попросила войти, и в комнате появился отец.
Руками я показала графине, что я не хочу, чтоб он меня сейчас видел.
— Но почему? — деснице короля впервые отказали показать дочь.
— Ну, Майколтон, — Заканючила графиня. — Мы планировали произвести фурор ее появлением, а ты сейчас все испортишь.
— Графиня!
— Десница!
Против женщины, которая что-то нарядила и безумно горда своей работой, не попрешь, и Майколтон сдался.
— Дорогая, — сказал он, не видя меня. — Я надеюсь, ты знаешь что делаешь.
— Да, отец.
Десница вышел, хлопнув дверью. Заподозрил подвох. Нет, папочка, ты будешь удивлен, насколько я тебя не подведу.
— Рубина, приближенные уже собирается войти в замок, не хочешь их встретить?
— Нет, Матильда, не хочу. Хочу выйти уже на балу, чтоб прям все запомнили.
— Хитрюга. Хороший ход. — Женщина улыбнулась. — Рубина, я пойду, продолжу собираться, а ты тогда жди девочка, я приду, когда начнется бал.
Как только графиня пропала за дверью, я опустилась на кровать и выдохнула. Нужно написать прощальные письма. Теперь и Матильде.
Грамоте я была обучена, хоть и доводила всех учителей до белого каления. Учиться мне нравилось, но мне никогда не нравились преподаватели.
Дорогой Отец.
Надеюсь, я, когда нибудь, заслужу ваше прощение за свой поступок. Моя любовь безгранична к тебе, папа, но я не могу быть птицей в клетке. Я всегда была свободна душой и мечтала, стать такой же, как ты. Я попробую начать новую жизнь, и добиться своих целей.
Не держите зла. Ваша не путевая дочь.
Коротко. Я не знаю, что еще сказать ему. Он ведь и так все знает.
Теперь король.
Ваше Величество.
Я, Единственная наследница герцога Майколтона Грума Волонье, герцогиня Рубина Ирсобель Волонье, беру всю ответственность за случившееся на свои плечи. Прошу миловать отца и не решать его поста десницы.
Всегда ваша раба, Рубина.
Да, именно такой фамильярный тон. Воспоминание обо мне, ребенке, единственное, что может разжалобить старика.
Теперь самое сложное — Матильда.
Дорогая графиня Киртон. Матильда.
Милая моя Матильда, мне очень стыдно перед тобой, но я не смогу выйти замуж по принуждению и поэтому попробую найти себя в другом месте. Прости меня за мой поступок и предательство. Ты самая близкая мне женщина в этом мире и навсегда таковой останешься. Я не заслуживаю столь прекрасного друга как ты. Прости меня, если сможешь.
Твоя девочка, Рубина.
Писать письмо Сезару, я не хотела, уж слишком злилась, и решив что возможно позже, я растолкала письма по конвертам, и поставив восковые печати и спрятала их за картиной. Еще не время.
Через пару часов в покоях появилась Матильда, женщина была одета во все тоже красное платье, но теперь довершенное верхом. Красная ткань неплотно обтягивала пухленькие ручки и как не странно, только придавало форму почти бесформенному телу графини.
— Пойдем дорогая, тебя скоро объявят.
Лицо ее светилось изнутри, видимо в ожидании грандиозного и ошеломительного фурора.
Пробежав по узким, безлюдным коридорам, (ведь бал уже начался), и, остановившись у высокой двери бального зала, Матильда сунула туда голову, что-то грозно прошипела церемониймейстеру.
Всунув голову обратно, она улыбнулась мне и повернулась лицом к двери, встав четко по центу проема.