Не принадлежащая Арэну магия появилась и излечила его раны меньше, чем за минуту.
У меня же появился закономерный вопрос: а принадлежит ли эта магия вообще хоть кому-то? Я не лечила его, я даже не почувствовала её появления. Она действует самостоятельно? Нам что, и без того проблем было мало?!
— На какой стадии ваша связь? — Прозвучал вопрос папы в давящей тишине, нарушаемой лишь треском огня в камине.
— На стадии «Бездна знает, что ждать дальше». — Совершенно честно ответил Арэн.
Они обменялись напряженными взглядами, после чего оба вернулись в кресла. Отец вновь взял стакан, лорд Араэдер наколдовал себе новый. Разговор вернулся в относительно спокойное русло.
— Как они пересекли грань миров? — Спросил папа.
— Лилиан установила связь с Аренаром Аркаэтером. — Невозмутимо ответил Арэн.
После случившегося он больше не позволял себе открыто злиться, выглядел невозмутимым, но вместе с тем собранным, сосредоточенным… и напряжённым.
— Наследником империи?! — Отец, кажется, был потрясён этим известием.
— А ты знаешь ещё одного Аренара Аркаэтера? — Ректор таки позволил себе вернуться к насмешливо-снисходительным интонациям, издевательски отсалютовал папе стаканом и махом выпил то, что плескалось на дне.
Алкоголизм процветает.
Говоря откровенно, сама бы с радостью села и выпила чего-нибудь.
А вот папа почему-то вдруг очень забеспокоился.
— Где Лилиан? — Потребовал он ответа, вновь вскакивая на ноги и делая опасный шаг к Арэну.
Тот даже не дёрнулся, только насмешливо-вопросительно приподнял бровь.
— С наследником. — С изрядной долей безразличия сообщил моему родителю, продолжая наслаждаться вкусом виски.
Ну, или что у него там было.
Не понимаю, почему папа вдруг так распереживался? Побледнел, взгляд заметался по сторонам, рука дёрнулась и с трудом ослабила ворот рубашки, в процессе оторвав к чертям две верхние пуговицы.
— Как давно? — Ещё один не вопрос — напряжённое требование ответа.
Внутри всё болезненно сжалось от плохого предчувствия. Что такого опасного в Аренаре? Почему папа так боится за Лили? Из-за императора? Не думаю, что Аркаэтер настолько глуп, чтобы вести Лили прямиком в императорские лапы. Голова на плечах есть. Чувства к Лилиан, кстати, тоже есть, и благоразумие присутствует. Так что я за них была спокойна. Лорд Араэдер тоже, не знаю, правда, почему.
— Почти сутки. — Спокойно ответил он папе.
Дальше последовало что-то злое, неразборчивое и совсем мне непонятное. Кажется, ругательство.
Папа не стал вновь возвращаться в кресло. Он, казалось, вообще собрался покинуть милый междусобойчик. Только перед уходом задал злой, ехидный, полный намёков вопрос:
— Что ты знаешь о Рубиновой короне?
Глава тридцать третья
Холодом по коже в голове пронеслось воспоминание о разговоре с Аренаром и изображением жуткого артефакта, жаждущего крови.
Яркими вспышками вспомнились слова:
«Я рад, что ты не понимаешь. Тебе не нужно знать всё. Единственное, о чём прошу: помоги, когда придёт время.»
«И когда оно придёт? И что конкретно ты от меня попросишь?»
«Ты умрёшь, если узнаешь раньше времени. Советую тебе вообще забыть об этом разговоре и не вспоминать до тех пор, пока я не разрешу.»
И дальше:
«Тебе нужна моя помощь, я, к несчастью, нуждаюсь в твоей. Ты можешь отказаться и справляться со своими проблемами сама, но в нужное время ты, хочешь того или нет, поможешь мне. Я предлагаю вариант, который будет выгоден нам обоим.»
С чем я должна помочь? Почему именно я? Потому, что сама искала разговора, или дело в моей магии Жизни?
Корона хочет убить, Аренар ищет способ убитого оживить — по мне, так всё вполне логично.
Но так ли это на самом деле?
Что означает это «ты умрёшь, если узнаешь раньше времени»? Когда придёт время? Почему я умру? Аренар сам убьёт меня за владение информацией?
Что вообще происходит?!
— Я думал, ты сбросил её с обрыва. — Спокойно, даже безразлично ответил Арэн, не собираясь разделять тревог… друга? Старого знакомого? Кем они были друг для друга?
— Сбросил. Она вернулась к императору. — Удалось мне окунуться в ещё одну странную тайну.
А это точно было тайной. Сомневаюсь, что император знал и одобрял стремление своего советника избавиться от одного из символов власти.
— Ты помнишь, после чего корона стала принадлежать императору? — Папа словно наталкивал Арэна на какие-то размышления.