— Причина твоего нервного потрясения, дошедшего и до меня?
Вопрос вибрацией проник под кожу, ледяными иглами изрешетил душу и оставил её мёрзнуть, со всех сторон продуваемую безжалостными ветрами.
На одно краткое мгновение грани мира приобрели чёткость, и я увидела странный каменный зал, больше похожий на тёмную пещеру с высоким потолком и гладко отёсанными стенами, прямо из пола которой поднимался стол, поверхность которого тоже была гладкой и ровной настолько, что видны узоры в каменной породе.
И вокруг довольно большого стола в одинаковых чёрных креслах с высокими спинками сидели мужчины в дорогих одеждах, драгоценных украшениях, ароматах уверенности и важности.
Золотая верхушка общества.
А во главе стола, конечно же, император, но я успела заметить только лишь его глаза — тёмные, налитые кровью многочисленных жертв этого жестокого человека с резкими чертами лица.
— Я жду ответ. — Холодно напомнил тот, кто, по всей видимости, сидел на каком-то важном собрании, скрывая наши переговоры от посторонних глаз.
Как — не знаю, но я даже не сомневалась в том, что этот человек способен и на подобное.
Я бы, может, и ответила, но ни его тон, ни окружающая его обстановка мне не понравились, очень не понравились, так что вместо ответа я совершила немыслимое усилие и порвала все связывающие нас нити, разрывая контакт, избавляясь от его реальности и возвращаясь в свою.
В ту, где в звенящей тишине, нарушаемой лишь шумом листвы, пением птиц и копошением мелких животных, на меня с сомнением смотрели адепты-выпускники и с неожиданной обречённостью Рэн.
Я сразу поняла, что его взгляд связан не с тревогой обо мне, а с неизвестностью, за пеленой которой скрываются тонкости их с Ярой связи.
Глава двадцать четвёртая
Гедейа оказалась неожиданно интересной.
Двухэтажные дома тёплых жёлтых, рыжих, коричневых, редко бежевых оттенков с острыми крышами тесно жались друг к дружке, словно пытались согреться от колючего солёного ветра с серого моря, притаившегося у подножия города.
Улицы гибкой змеёй тянулись снизу вверх, на вершину холма, создавая своеобразную лестницу из домов. Небольшие белопарусные корабли в порту, удивительная чистота, аккуратность, с которой был выложен каждый камушек в зданиях и на дороге, стойкий запах сырости и рыбы.
И запуганные до врождённой бледности жители этого удивительного местечка.
С нашим появлением улицы погрузились в безмолвие, а через несколько мгновений полностью опустели. Сложилось впечатление, что местные жители попросту спрятались… от нас.
Искренне удивившись, я перевела взгляд на адептов, намереваясь спросить их о странностях местных, но слова застряли в горле, а язык намертво прилип к нёбу.
Весёлые, местами доброжелательные, открытые ребята словно скинули с себя маски, превратившись в гордых, высокомерных, открыто презирающих всё вокруг наглецов.
Теперь они держали спины ровнее, высоко задирали подбородки и с налётом надменного превосходства окидывали ленивыми взглядами вывески и витрины, решая, какое заведение они озарят своим появлением.
Самое неприятное, что и Кайл, и Ева, и даже Вильмар выглядели не лучше, а последний, поймав мой потрясённый взгляд, быстро подошёл, наклонился к моему лицу и ответил на вопрос, большими мигающими буквами написанный на моём лбу:
— Они просто люди, Саша. Не маги. Покажи им слабину — и словишь нож в спину.
— Вил! — Позвал кто-то из парней.
— Пойдёшь с нами? — Даже не обернувшись, спросил друг у меня.
А получив отрицательный ответ, наградил последним тяжёлым взглядом, развернулся и ушёл к двум ожидающим его парням, обернувшись ещё раза три.
Как-то так вышло, что уже через несколько минут я осталась на улице одна. Все разошлись по городу, который, похоже, хорошо знали, и в этот момент я особенно остро почувствовала себя лишней.
Но в целом я не имела ничего против того, чтобы прогуляться по городу в одиночестве. Я шла, куда мне хотелось, в таком темпе, какой был для меня комфортным, и не нужно было подстраиваться под чей-то шаг и подбирать слова для разговора. Зато можно было от души наговориться с самой собой.
И я перекладывала воспоминания, как книги на полке, с заботой и любовью откладывая те, что были связаны с моей семьёй.
Не понимаю, почему, но только сейчас, чувствуя, как ветер кусает за щёки, мысли о семье словно вынырнули из липкого сиропа и яркими картинками заплясали перед глазами. Как будто я на время просто… забыла о них. Забыла о своей семье.