— И танки?
— И танки.
— И атомные бомбы?
— Сколько угодно и по баснословно дешевой цене.
В глазах диктатора блеснул хищный огонек. Дельфас внутренне ликовал: клюнуло!
— И где же находится эта необычайная лампа?
— В ИНЭ.
— Это что?
— Институт новейшей электроники.
Диктатор припомнил, что такое научное учреждение существует и находится неподалеку от столицы.
— И он уже создан, этот аппарат?
— Пока нет, он строится.
1 Ваше сиятельство (испорч. франц.).
Диктатор вскочил и взволнованно заходил по кабинету.
— Черт побери, это вещь, если не брехня.
— Экселенц, я не позволил бы себе мистифицировать вас.
Дельфас внимательно следил за тем, как реагирует диктатор. А реагировал он бурно.
— И я могу получить в руки эту Аладдинову лампу?
— Я приложу все усилия, чтобы сделать это… Если вы предоставите мне необходимые полномочия.
Диктатор подошел к Дельфасу и потряс его за плечи. Последний никогда не видел его таким взбудораженным.
— Не только неограниченные полномочия. Я озолочу тебя. Сейчас, авансом, ты получишь чин государственного наушника первого класса. Я подарю тебе имение в Эгретских горах. Я…
Чин государственного наушника первого класса соответствовал министру. Звездный час Кербера Дельфаса наступил.
Диктатор, немного поостыв, снова опустился в кресло.
— Кто руководит работами?
— Тило Рун-Рин, инженер-электроник, микроландец.
Диктатор поднял глаза к потолку, как бы припоминая. Припоминать, собственно, было нечего, это имя ничего не говорило ему, хотя и было широко известно в научном мире.
— Ты знаешь его?
— Очень хорошо. Мы когда-то вместе учились в Париже.
4. ТИЛО РУН-РИН, ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОНСТРУКТОР
Да, было время, когда оба входили в землячество микроландцев, получавших высшее образование в Париже. Рун-Рин учился в Высшем политехническом училище, Дельфас в юридическом институте. Несмотря на разницу во взглядах и характерах, их связывала тесная дружба. Вместе они посещали кабачки на Монмартре, гуляли по бульварам и даже подругами их были две сестры. Однако отношения их со временем стали охладевать. Рун-Рин читал «Юманите» и посещал коммунистические митинги, Дельфас выписывал «Фигаро» и склонялся к независимым республиканцам, а под конец стал высказывать откровенные симпатии к ультра. Трещина в отношениях между приятелями постепенно превращалась в пропасть.
Рун-Рин окончил блестяще, преподаватели отзывались о нем, как о человеке, почти гениальном. Ему пророчили кафедру. Было много других заманчивых предложений. Но, проработав года три на крупном предприятии, производящем электронную аппаратуру и неустанно совершенствуя свои знания, Рун-Рин решил вернуться на родину, в свою маленькую уютную страну (Дельфас, получив диплом, уехал сразу и, так как Микроландия не была богата людьми с высшим юридическим образованием, вскоре получил видное место в правительственном аппарате).
Вернувшись, Рун-Рин с горечью обнаружил, что его маленькая страна перестала быть уютной. Год назад в результате реакционного переворота к власти пришел кавалерийский капитан Хуно Фуркаль, начавший с того, что произвел себя в генералы. Опираясь на кучку военных, занимавших в армии ключевые посты, с помощью «Гарпии» (так называлось учреждение, совмещавшее в себе функции ведомства безопасности и тайной политической полиции) Фуркаль начал свирепую расправу со всеми инакомыслящими. В народе его называли «мясником» (действительно, отец Фуркаля содержал скотобойни).
Невежественный, грубый, тщеславный, жестокий, Фуркаль люто ненавидел интеллигенцию, вероятно, потому, что сам не получил порядочного образования. Какой-нибудь унтер-офицер охранных войск в его глазах стоял выше академика.
Конечно, сведения о режиме хунты, возглавляемой Фуркалем, доходили до Рун-Рина еще в Париже, но только вернувшись, он смог реально оценить масштабы опустошений, произведенных среди людей литературы, искусства, науки, среди передовой части рабочего класса. Все, что было здесь лучшего, талантливого, идеального, либо угодило за решетку, либо вынуждено было уйти в подполье. Тайные агенты и провокаторы «Гарпии» проникали во все щели в поисках хотя бы искорки свободомыслия. В общем Фуркаль и его хунта могли не опасаться, что подрастающее поколение микроландцев будет слишком грамотным.
Что же делать, а работать все-таки нужно… А там посмотрим, — рассудил Рун-Рин и отправился в институт новейшей электроники. Это было солидное учреждение, поставленное с размахом, на серьезную ногу, своеобразный и сложный комплекс. Под одной крышей здесь сожительствовали, во-первых, институт с научно-исследовательскими целями. Во-вторых, приданные ему лаборатории, обширные экспериментальные и испытательские мастерские. И, в-третьих, производственные цехи, выпускавшие новую электронную аппаратуру на экспорт. Если первая часть этой триады поставляла идеи и теоретически разрабатывала их, вторая воплощала их в жизнь, то третья являлась чисто коммерческим предприятием, носившим название «Акционерное общество «Юниверсал электронике». Фирма располагала оригинальными патентами и потому приносила весьма солидный доход, на отчисления от которого существовал институт и его хозяйство.
Трудно сказать, кто играл первую скрипку в этом симбиозе, но ясно было одно — хозяином его были иностранные капиталисты, прибравшие к рукам контрольный пакет акций «Юниверсума».
Сперва Рун-Рин работал в конструкторском бюро на рядовой должности, но вскоре руководство института и хозяева «Юниверсума» поняли, что в его лице они имеют дело не с заурядным инженером-исполнителем, а с человеком, способным на неизмеримо большее. В первые же месяцы были получены патенты на некоторые устройства, фактическим автором которых был Рун-Рин. Выдвинутый им затем проект «ЛА-1» чрезвычайно заинтересовал руководство института, и РунРин был назначен генеральным конструктором. Так он получил возможность осуществить мечту своей молодости и вместе с ближайшими своими помощниками — физиком Морисом Дювалем, кибернетиком Виском де Рие, электрониками Фаустом Панто и Лохом Ласси горячо взялся за дело. Рун-Рин умел подбирать талантливых сотрудников, они тянулись к нему, словно к магниту. Да и сам автор проекта понимал, что для выполнения титанической задачи, которую он поставил перед собой, необходимы такие щедро одаренные люди, и что без них дело обречено на провал. Последовательно появились проекты «ЛА-2», «ЛА-3», «ЛА-4». От раза к разу конструкция совершенствовалась, и наступил момент, когда проект «ЛА-5» удовлетворил са мого Рун-Рина, ученый совет института и хозяев. Последние понимали, что реализация проекта потребует огромных затрат, но решили пойти на них. Игра стоила свеч.
В экспериментальный цех В-2 поступила первая серия чертежей.
5. ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС КЕРБЕРА ДЕЛЬФАСА (продолжение)
— Значит, ты хорошо знаешь этого Рун-Рина? — повторил диктатор.
— Я уже сказал, экселенц, что мы были когда-то друзьями, — вздохнул Дельфас.
— И вы давно не виделись?
— Года четыре с лишним. Закончив институт, я сразу же уехал, а Рун-Рин оставался в Париже.
— Он тебе доверяет?
— Вполне.
— Расскажи, как тебе удалось разнюхать эту историю с Аладдиновой лампой.
— Рун-Рин еще тогда носился с этой идеей. Но он еще учился, и у него, естественно, не было ни средств, ни возможностей для практических шагов в этом направлении. И когда до меня дошли некоторые сведения о том, чем занят он сейчас, я решил нанести ему визит. Разумеется, неофициальный и в штатском.
ИНЭ и предприятие фирмы находились в 18 километрах от города. Дельфас никогда не бывал тут и был поражен видом этого научно-производственного городка, который скорее напоминал крепость. Высокие бетонные стены с несколькими рядами колючей проволоки наверху отгораживали эту цитадель электроники от внешнего мира. Подкатив на своем «Ситроене» к воротам, Дельфас прежде всего столкнулся с двумя часовыми, одетыми в зеленую униформу и вооруженными автоматами. На спинах их курток стояло клеймо фирмы.