Арчер поморщился. Он не любил тесноту.
– Бедняга на дне ямы обычно стоит по колено в грязной воде, – продолжал Уокер. – Час от часу в джунглях усиливается жара, спекается все живое. Яма роется на такую глубину, где уже могут находиться драгоценные камни или где произошел последний обвал. Кстати, обвал может произойти в тот момент, когда там работает шахтер.
Фейт дотронулась до пакета, в котором горел холодный темно-красный уголек – результат риска и тяжелого труда безвестного человека. Она снова посмотрела на необработанные рубины разных оттенков, которые лежали перед ней.
– Есть среди них какой-нибудь из Бирмы?
– Нет. Но вот эти, – Уокер указал на круглые, как галька, камни, – очень похожи. – Он подвинул к себе более темные рубины и положил их на ладонь. Кое-какие камешки были с оттенком коричневого цвета. – Эти обычно называют сиамскими.
– Что за камни? – спросила Фейт.
Она нагнулась, чтобы рассмотреть рубины поближе, и ее волосы скользнули по подбородку Уокера. Он втянул носом воздух и ощутил тонкий аромат гардений, словно окунулся в ленивую атмосферу южной ночи. Он почувствовал замирание сердца. Светлые волосы Фейт мерцали около изящного изгиба шеи. Уокер медленно выдохнул, и от его дыхания прекрасные золотые пряди заколебались.
Уокер закрыл глаза и почувствовал дрожь от аромата, который от нее исходил, от изящества ее тела и движений.
– Эти рубины обычно называют сиамскими, – сказал Уокер, и его голос прозвучал почти резко. – Так обычно говорят о низкосортных камнях.
– Они слишком темные, – заметил Арчер. – Мало красного цвета.
– Потому что слишком много железа, – рассеянно заметил Уокер, потому что наблюдал, как пульсирует вена под нежной кожей у основания шеи Фейт. Пульс был частым, словно она догадалась о его мыслях.
– Как это? – спросил Арчер.
– Все сапфиры и рубины созданы на одной и той же основе – корунда, – объяснил Уокер, заставив себя переключить все внимание на босса. – Чистый корунд бесцветен, как хороший алмаз. Добавь примесей – и сапфир приобретает все цвета радуги, кроме красного. Если будет красным, то будет называться рубином. Понятно?
Арчер кивнул.
– Свой цвет в то время, когда кристалл формируется, рубин получает от незначительного количества примеси хрома, – продолжал Уокер. – Синий цвет в сапфире идет от титана и железа. Другие цвета сапфира…
– О'кей, – прервал его Арчер. – Я понял. В тайских рубинах другие примеси, не такие, как в бирманских, да?
– Можно сказать и так. Если я поработаю над ними как надо, я изменю цвет, он станет более красивым. При этом я потеряю его мягкость, но нельзя добиться всего сразу. Рядом с не обработанными таким образом бирманскими рубинами тайские выглядят слишком плотными. Холодными, несмотря на цвет.
Арчер смотрел на множество «сырых» рубинов, которые лежали на столе. Он указал на ярко-красный камень:
– Этот самый лучший из всех.
Уокер улыбнулся:
– Это шпинель. Годится для того, чтобы дурачить людей, включая королевскую семью. Одним из украшений британской короны является шпинель.
Фейт указала на другой камень.
– Мне нравится этот цвет.
– У тебя хороший вкус. Самый лучший по цвету камень в этой партии. Жаль, правда, что он искусственный.
– Стекло? – спросил Арчер.
– Не так прозаично. Его вырастили в печи, которая повторяет естественные условия, в которых создаются рубины. Лаборатории делают их безупречными с помощью рубиновых лазеров. Мошенники без труда выдают их за натуральные.
– У них тот же химический состав, что и у натурального рубина? – спросила Фейт.
– Точно, – ответил Уокер.
– Тогда как ты можешь их отличить?
– С помощью микроскопа. У искусственных рубинов искривленные линии, и они покрыты крошечными газовыми пузырьками вытянутой формы, а не округлой. Этот камень прошел через сито и каменные жернова вместе с другими прекрасными и не слишком качественными камнями.
– Так ты покупаешь их? – спросил Арчер.
– Да. Это называется набираться опыта. В первые годы, когда я работал в торговле рубинами, у меня было много таких, так что в моем арсенале целая коллекция фальшивок. Я стараюсь больше не пополнять ее, – сказал он невозмутимо.
Улыбаясь, Фейт перебирала камешки.
– Этот тяжеловат для такого размера, – заметила Фейт.
– Как золото, – согласился Уокер. – Именно поэтому рубины погружаются на дно рек. Когда реки со временем меняют русло в джунглях, галечник остается на своем месте. Он прячется под тройным пологом растительности в ожидании отчаянного человека, который, рискуя своей задницей, достанет их.
Фейт уставилась на грубые камешки в руке Уокера.
– Это, кажется, хороший экземпляр, – сказал Арчер. Он поднял со стола красный кристалл размером с его большой палец. – Цвет неплох.
– Афганистан. Из шахты по добыче твердых пород. Сам камень не так хорош. Слишком много пороков и трещин. Строго говоря, материал для низкосортных украшений. В таких шахтах есть кое-что и получше, но чертовски мало.
Фейт смотрела на камень уже по-новому, с интересом, представляя, что бы она могла сделать с ним. Ей нравилась его огранка: она придавала любому камню атласный блеск, независимо от его ценности.
– Ты прав, – согласился Уокер. – Цвет этого камня хорош. Жалко, что в афганских шахтах добывают так мало прозрачных камней. А большинство из них не слишком хороши: чересчур оранжевые.
Во время этого разговора в голове Фейт мелькали варианты дизайнерских решений. Уокер «прошелся» по каждому «сырому» камешку, объясняя его происхождение. Кения, Шри-Ланка, Камбоджа, Бирма, Индия, Бразилия, Афганистан, Таиланд; он легко давал им характеристику, сравнивал с легендарными драгоценными камнями «голубиной крови» из Бирмы. Для наглядности Уокер положил ограненный и отполированный вариант рубина из каждой страны рядом с «сырым». Затем он добавил к ним один из плохо ограненных бирманских рубинов Фейт. Свет от него, казалось, заполнял все. Арчер чуть не ахнул.
– Это похоже на разницу между окрашенным жемчугом акойя и прекрасным натуральным из южных морей. Как только увидишь настоящую вещь – ты пропал.
Фейт со вздохом согласилась.
– В мире нет рубинов, которые могли бы сравниться с камнем Монтегю, – сказала она.
– Что? – спросил Уокер.
– Все, ты сделал свое дело. Для меня больше не существует других рубинов.
Он медленно растягивал свои губы в улыбку.
– Если все сработает, ты увидишь в Саванне немало такой красоты. Я уверен, что твой брат даст тебе хорошую цену.
– О'кей, – сказал Арчер. – Я застрахую тринадцать рубинов Монтегю на миллион долларов при одном условии – ты поедешь с Фейт в Саванну и разузнаешь, можно ли совершить какие-нибудь сделки по фамильным драгоценностям с ее друзьями.
Слова брата отвлекли Фейт от невероятной красоты рубина.
– Мне не нужен Уокер, ему незачем ехать со мной в Саванну. Я могу…
– Если ты хочешь, чтобы я застраховал эти рубины, – отрезал Арчер, не отрывая глаз от горстки камней на бумаге, – ты поедешь с Уокером и будешь делать все, чтобы ему помочь.
Во всяком другом случае она начала бы неистово спорить. Но сейчас она хорошо понимала ситуацию. Ей нужно застраховать камни, а Арчер был единственный, кто мог сделать это достаточно быстро"
– Прекрасно, – процедила она сквозь зубы. Через три секунды дверь офиса за ней закрылась. Мягко. Слишком мягко.
Уокер присвистнул.
– Переживет, – сказал Арчер.
– Тебе легко говорить. А мне быть с ней всю следующую неделю, а то и две.
– Удачи тебе, Уокер. Тебе она понадобится, – усмехнулся Арчер.
Глава 8
Уокер сидел перед своим компьютером. В руке он держал пиццу, с которой капал жир, ледяная бутылка пива стояла рядом с клавиатурой. Уже в который раз он пробегал глазами по списку украденных рубинов. Ничего не изменилось. Ничего не добавилось.