— Тебе тоже есть что рассказать, да, Мааррх? — излишне громко спросила я.
Дракон поднял на меня взгляд янтарно-медовых глаз. Изогнул бровь, якобы не понимал, о чем я говорю.
— Аксоот предал Мэйв. — Весомо сказала я.
— Мы все предали Мэйв, — опередила дракона Сария. — Мы все. Аксоот не желал вреда Мэйв, не желал ее смерти. Он хотел ее перерождения. Но древняя защитная магия, которую мы не могли предусмотреть, рассудила по-своему. Старый свиток, написанный во времена Тирии, гласил: «Убийство, сотканное предательством друзей или дракона, разобьет Камень девы, что Хранит его.»
— Это… Это вы разбили Камень Мэйв? — спросила я, сраженная пугающей своей простотой разгадкой. — Вы? Сария, Мааррх?
— Аксоот, — поправил меня дракон. — Драконы не реинкарнируют в том смысле, в каком это делают ведьмы Камней. Потомки получают все воспоминания о жизни предка и о причинах его поступков, но ничто не делает меня Аксоотом, а Аксоота — мной. С рождением мы узнаем имя ведьмы, с которой связаны и для которой вылупились из яйца. Я родился двести с лишним лет назад. Мое первое воспоминание стало образом из далекого будущего: ведьма с медно-рыжими волосами, зеленоглазая, сильная. Я не знал, что ведьмой будет Рубиновая. Я не знал, что это будешь ты. Ева. Это имя я осознал сразу после рождения. Но годы шли. И никакая ведьма не пришла в поисках меня. Я путешествовал, я искал. В конце концов я принял свою судьбу, поверил в то, что все мое рождение стало ошибкой, в награду я получил целое тысячелетие, чтобы прожить его так, как хотелось мне.
— Аксоот лишь задумал предательство Мэйв, но не убивал ее, — мрачно сказала Сария. — Танария нанесла смертельный удар, увидев, что дракон не готов отпустить свою ведьму. Она вонзила в сердце Мэйв свой кинжал, наши волки трепали уже бездыханное тело. Они сгорели в пламени, что испустил Аксоот. Он не хотел, чтобы над Мэйв, какой ужасной она ни была в последние годы своей жизни, издевались. Перед тем как Карающая Длань умерла… Она прокляла нас. Она связала наши жизни с собой и сказала, что, пока она не возродится к новой жизни, мы будем прикованы к своим телам, мы никогда не познаем смерти и не обретем покой. Я пришла, чтобы убедиться, что ты Рубиновая ведьма. Ты была ею. Но ты не даровала нам покой и смерть, а это значит, что мы останемся навеки прокляты.
Я слегка улыбнулась. Может и к лучшему?
Вопреки ожиданиям, мыслей в голове почти не было. Сария убеждала меня, что Йитирн преследует свои цели, но все это время если кто-то и преследовал их, то только Сария Кинну. Я не чувствовала себя ни преданной, ни обманутой. Я вообще ничего не чувствовала, и это отчасти пугало меня. Оглядываясь назад, я начинала понимать, что совсем ничего не знаю о Сарии. Она ни разу не задерживалась возле меня надолго. Однако наши разговоры рано или поздно заканчивались Мэйв. Почему же она решила рассказать все именно сейчас? Что еще она знает и что еще она скрывает?
— Ты злишься? — спросила волчица осторожно.
— Мне следовало догадаться, — покачала я головой. — Ты жила во времена Мэйв и была приближена к ней. Как могло получиться, что ты не знала, как именно она умерла? Раз или два ты вскользь упоминала о предательстве ближайших соратников, но да… Я могла сложить эти факты воедино.
Я молчала, дракон буравил Сарию неодобрительным взглядом.
— Расскажи ей, как мы познакомились, — сказал он наконец.
— Мааррх, это не имеет отношения к делу! — вскинулась волчица.
— Тогда я, — пожал плечами дракон. — Я встретил Сарию на пятидесятом году жизни. Для драконов это небольшой срок, считай я был подростком. Я рассказал ей о своей мечте: встретить ведьму, для которой был рожден. Она спрашивала ненавязчиво, а я был рад с кем-нибудь об этом поговорить. В конце концов Сария выяснила, что я потомок Аксоота, а значит с огромной долей вероятности буду драконом для следующей Мэйв. Насколько ей было известно, Мэйв еще не появилась. Она знала прошлую рубиновую ведьму и то, что та никогда не берет себе новых имен, как ее сестры. Но мои рассказы укрепили ее во мнении, что им со стаей придется расширить области своих поисков, ведь у Рубина будет новое имя. Не хочешь продолжить?
Сария намеренно громко вздохнула. Вид у нее был печальный.
— Мы расширили поиски. И за восемьдесят лет до твоего появления в этом мире мы узнали, что правил бал некий Джахайн. Мы не знали, мужчина он или женщина, управляет ли он непосредственно королем или же выступает в одиночку. Мы промедлили тогда, когда были способны собрать наибольшее количество информации о нашем будущем враге. Однажды кто-то увидел меня на улицах города Харскал — в столице Западной Атарии, — и на меня открыли охоту. Джахайн знал, что я альфа стаи Священного Пламени. И что я была посланницей рубиновой ведьмы. Охотники Крови были везде. Они сожгли Лиррес’к, город, в котором я родилась и выросла когда-то. Они убивали моих волков. Мы ушли на несколько десятков лет в Священные Альковы, место нашей духовной силы, нашего духовного наследия.
Она перевела дыхание, смотря на меня из-под лба. Взгляд сиреневых глаз, очерченных золотистой радужкой, оставался холодным и неприступным.
— За десять лет до твоего появления мы почувствовали перемену.
— Тогда появились первые оскверненные призраки, — вставил Мааррх. — Я в это время находился в Кайрау. Это… Это место, о котором… за которым приглядывала Мэйв, когда была жива. Крайний север, дикое и непредсказуемое место. Там же живет народ кирроу, светлых эльфов. Одна пророчица предсказала мне, что спустя десятилетие алая ведьма вернется. Она будет потерянной душой, осколком чего-то большего. Я не поверил ей. Я сказал, что цикл Мэйв прервался навсегда. Но кирроу не отступала и даже рассказала мне, где именно произойдет судьбоносная встреча. Я не хотел лететь обратно. В Кайрау было спокойно и тихо, Джахайну не удалось прорвать оборону северной страны, он отступил на время. Я был их драконом, их защитником. Мне нравилась эта роль. И я не хотел ее лишаться.
— Но ты все же полетел, — кивнула я, не сводя глаз с Мааррха.
— Мне пришлось. — Он кивнул на Сарию.
— Не только кирроу говорили о возвращении Рубина. Мы разговаривали со Сновидцами из диких племен аукуаи. Они убили ребенка, чтобы доказать обоснованность своих предсказаний. Кровь касалась земли и обращалась рубиновыми камнями, ограненными и прекрасными. Тело ребенка похоронили в земле, на следующий день там выросло прекрасное древо: белый ствол, рубиново-алая крона, такие древа существовали только в век Мэйв. И мы почувствовали, что пришло наше время. Мы покинули Священные Альковы. И странствовали. Мы побывали в Верригане, в Таргиу, в Харскале, в Эомерии, в Сарайне, но везде мы чувствовали запах разложения, запах смерти. Джахайн не жег простых людей и не причинял им никакого вреда, но он настойчиво преследовал тех, кто имел хоть малейшее отношение к магии. К Мэйв.
— Оскверненные проникли в Кайрау, в приграничное селение К’тайяр. Я был там в это время. Они напали из ниоткуда, просочились сквозь защитные барьеры. Застали эльфов врасплох. Я сражался с ними, но мои силы быстро истощились. Я потерял в тот день множество своих друзей. К’тайяр пал, а призраки отправились на север, в столицу Кайрау. Я летел так быстро, как мог. Мои крылья были в крови, я падал в ослепительную белизну забытья. Когда я прилетел, то увидел: оскверненные уже сражались с кирроу.
— Волки в это время были загнаны в ловушку. Джахайн раскусил, что убивать нас бесполезно. Он запер моих собратьев в магические клетки, где нас истязали и ранили, пытаясь выяснить, где нахожусь я. Нам долгое время удавалось скрывать Танарию. Без нее… Мы боялись, что возрождение к жизни может пойти не так и мы потеряем свое человеческое обличье, свой разум. Но причина, по которой мы скрывали Танарию, заключалась вовсе не в этом. И младшие члены стаи не знали об этом. Только я, Габриэль и Линна. Мы знали, что кирроу обезопасили свои города от Джахайна. Я ушла туда в одиночку, буквально бросив свою стаю на растерзание Теневому Повелителю. Когда я пришла туда, то увидела лишь останки цивилизации.
— Королева Хиаора увидела меня, попросила выполнить последнюю просьбу. Она желала, чтобы я отправился туда, куда было указано провидицей.