— Тебя я не знаю, — сказала я наконец. — Ты заявляешь, что любил Мэйв и хранил то, что она отдала тебе на сохранение. Я могу судить о ситуации лишь с твоих слов. Может, моя душа была в родстве с Мэйв, может она даже сама была Мэйв, но она этого не помнит, а твои слова не пробуждают во мне никаких воспоминаний. Я не могу поступить с Мааррхом нечестно. Ты можешь предложить ему то, что предложил мне. И если он даст свое согласие…
— Не даст, — стиснул зубы Кэтт. — Не понимаешь? Дракон летает всю жизнь с одной-единственной ведьмой. Если ведьма летит на другом драконе, значит весь смысл жизни того дракона ставится под сомнение, отрицается! Дракон может потерять себя, свои крылья, свою магию. Он может стать диким. Может умереть, не оставив после себя потомков. Его род прервется навсегда.
— И ты хотел, чтобы я полетела на тебе? Зная это?! — голос сорвался на крик.
— Мы оба родились для Мэйв. Твое решение не будет иметь негативного эффекта на Мааррха. Только ты можешь решить. Не он, не я. Ты. И чем быстрее ты доберешься до своего Камня и закончишь перерождение, тем быстрее…
— Тем быстрее что?
— Ты больше не превратишься в зверя. Сможешь спокойно распоряжаться своими силами. Воевать или восстанавливать Атарию — выберешь сама.
— Вряд ли Джахайн будет сидеть сложа руки. Мы будем воевать.
Льдистые глаза Кэтта радостно блеснули.
— Этот ход мыслей мне нравится. Но времени у нас нет. Магия уже нависла над тобой, ожидая, когда ты вновь призовешь ее себе на помощь. Ты чувствуешь это под кожей, не правда ли?
Я медленно кивнула. Ноги предательски дрожали. Сил оставалось совсем чуть-чуть, по коже бегали мурашки, неприятный липкий холодок полз по спине. Ссадины на пальцах лишний раз доказывали, что рубиновые шипы, вылезающие из-под кожи, не показались мне в бреду. Я металась между выбором: Мааррх или Кэтт? Я летала с золотым и могла полететь с черным.
Если оба были моими драконами, то почему я не чувствовала связи с Кэттом?
— Единственный путь наверх — через купол. Символично, не правда ли?
— Дракон вылупляется из яйца, — тихонько произнесла я, толком даже не понимая, откуда мне пришло на ум подобное сравнение.
Мужчина растворился в пепельном тумане и принял облик дракона. Могучие крылья раскрылись, и дракон со всей силы врезался спиной в потолок храмовой комнаты, в которой оказался заточен на целых пятьсот лет. Стены пошли трещинами, с потолка свалился крупный камень и упал бы возле меня, если бы дракон точечным движением не сбил его в полете ударом хвоста. Надо мной он воздвиг крыло: пепельно-серая перепонка туго обхватывала черные, словно обгоревшие, кости. Чешуя заскользила по камню, дракон пробивал себе путь наверх. В затхлый воздух ворвалась свежая струя, свет угасающего дня пробивался сквозь расширяющуюся дыру в куполе. Хвост дракона обвился вокруг моей талии и приподнял.
«Тебе не захочется оказаться здесь, когда я буду выбираться наверх», — коснулся он мыслями моего сознания.
Он протиснулся в трещину на крыше. Камни со свирепым скрежетом поддавались, крошились и падали вниз, разбиваясь вдребезги. Черный дракон извивался, подобно огромной змее. Лапами расковыривал каменные своды, сбрасывал обломки и ломал спиной древнюю конструкцию. Вокруг его морды черной вуалью разрослось пламя, плавившее камни так, словно они были человеческой плотью. Один мощный рывок — и Кэтт оказался на поверхности. Дракон подтянул хвост и вытащил меня наружу.
Свежий воздух показался мне в тот момент символом свободы и жизни.
Над долиной прокатился взбешенный рев, я подняла голову к небу и заметила стремительно несущуюся на нас тень. Мааррх коснулся моего сознания, убеждаясь, что все в порядке, но не вступил в диалог. Теперь, когда оба дракона были передо мной, я могла воочию убедиться в том, что черный был в три раза больше Мааррха. Он хищно клацнул пастью, защищая меня от золотого дракона, и заслонил хвостом. Мааррх приземлился резко, оставляя лапами глубокие борозды в земле. Хлестнув крылом, он попытался достать черного, но тот перехватил перепонку лапой и вывернул крыло. Кости Мааррха угрожающе затрещали, и я крикнула:
— Мааррх, Кэтт! Прекратите немедленно! Немедленно!
Золотой дракон подался назад, Воля коснулась его первым. Кэттаринг глухо заворчал, но повиновался. Он отпустил крыло золотого и отошел на шаг назад, не переставая прикрывать меня хвостом от Мааррха.
— Вы — оба моих дракона, демонстрация силы ни к чему.
«С той разницей, что он дракон Мэйв! — зарычал Мааррх, ослепляя меня золотой вспышкой собственной чешуи. — Он клялся в верности Мэйв, не тебе».
Я оглянулась на Кэттаринга. Черный дракон излучал внешне спокойствие и равнодушие, но в ледяных глазах его рождалась какая-то настойчивая мысль.
Пребольно кольнуло в шею, я зашипела, потирая рукой уязвленное место. Пальцы коснулись теплой крови, сквозь кожу прорастал острый, зубчатый шип, подобно драконьему. Я с трудом отломила его, рубиновый, перевитый черными прожилками. Растерянно посмотрела на своих драконов. В ушах зазвенели вновь осколки рубиновых цепей. Из глубины храмовой комнаты послышался тихий шепот магического зверя. По рукам пробежала дрожь. Ссадины на предплечье закровили, сквозь них пролезали тонкие рубиновые иглы. Я чувствовала, как чужие клыки впиваются в меня, терзают и лишают воли, лишают силы, магии, жизни. Опьяняющее чувство собственного превосходства затуманивало рассудок. Я обнажила зубы и глухо зарычала.
Многократно усиленным эхом отдавались в воспаленном разуме два голоса. Драконы спорили между собой. Кэттаринг обвивал меня хвостом. Мааррх попытался помешать этому, но черный дракон рваным движением цапнул золотого: они столкнулись мордами, преимущество осталось за Кэттом. В следующую минуту он сильно оттолкнулся от земли и взлетел. Земля завертелась перед глазами. Мааррх поднялся в воздух, преследуя нас. И очень скоро отстал, неспособный угнаться за стремительным полетом Кэтта.
— Что ты делаешь? — закричала я, страх за золотого обуял меня. — Это не было моим решением! Это не было моим решением!
«Ты превращаешься, — отрезал дракон. — Я сделаю все, чтобы ты закончила перерождение, Ева. Я не позволю тебе умереть».
Он взмахнул пепельными крыльями и устремился на север.
Туда, где среди вековых лесов и ущелий на побережье Мрачного океана стояла одинокая скала, именуемая Рубиновым гротом.
========== Глава 38. Танаэлиен ==========
Потоки воздуха и вихрь пепельных крыльев Кэттаринга закружили нас и вышвырнули над белоснежными кронами величественных деревьев. Черный дракон камнем упал вниз, распахнул крылья и заскользил над лесом. Тугие мышцы хвоста плотно обхватывали мое тело, я не могла пошевелить и пальцем, скованная леденящим прикосновением темной чешуи Кэтта. Он мало заботился о моем комфорте на пути к северным землям кирроу. Всем своим видом Кэттаринг показывал равнодушие, подчеркивал свою заботу обо мне тем, что не позволил против моей же воли сесть ему на спину.
Он прекрасно знал, что нарушил мое личное пространство, нарушил неприкосновенность между драконом и ведьмой, стал выше Мааррха и отказал ему в законном праве нести на спине Хранительницу. Его разум был закрыт от меня. Когда я касалась его мыслью, то он представлялся мне разозленным, будто его что-то вынуждало поступать так, как он поступил. За злостью скрывалась вина. Отголосок чувства, его отзвук. Он терзал душу Кэттаринга, терзал, видимо, не слишком сильно. Он знал, что мне холодно, а частично разорванное платье не добавляет тепла моему окоченевшему телу.
Поэтому когда Кэтт пошел на снижение, я заметно воодушевилась. Он нырнул вниз, отыскав среди деревьев брешь. Вокруг нас заструились каменные своды и перекрытия, мосты, изящные кристаллические деревья. В центре большой поляны черный дракон замедлил падение и приземлился. Его крылья проскрежетали когтями по темно-серой скальной породе. Эльфы внизу заметались, разбегаясь во все стороны кто куда. Я их понимала. Мне бы не хотелось оказаться на земле во время приземления гиганта-дракона. Мышцы дрогнули, хвост заскользил по моей груди, освобождая меня из смертельной хватки. Я не смогла устоять на ногах и упала на землю.