— Посмотри на меня, — приказал он. — Я здесь. Я помогу тебе. Мы завершим перерождение. Это все уйдет, это временно. Тенере говорит, что твое тело…
Он сделал неуловимый жест, и Йитирн откашлялся, подал голос.
— Твое тело не справляется. Оно отторгает магию. Я думаю, это из-за того, что ты родилась в другом мире. В мире, в котором не было магии. Твое тело смертно, оно человеческое, не ведьмовское.
— Раньше этого не было, — слабо произнесла я. — Почему оно сразу не стало отторгать магию? Почему этого не случилось после перехода, например?
Йитирн посмотрел на Мааррха, затем на меня. Я уже знала, что нам придется признаться, что внутри скалы Айриф на нас напал призрачный дракон. То, что пробудило мою спящую силу. Я слушала, как Йитирн, набрав в грудь побольше воздуха, вкратце пересказывает случившееся. Мааррх взвился, толкнул эльфа в грудь. Теперь, когда он больше не держал меня за руку, я ощутила, что вновь проваливаюсь в зияющую пустоту. Я падала, тьма пожирала мое тело, пировала на нем, порождая только мрак, только смерть, только хаос.
Из Пустоты показалась фигура. Она протянула руку и закричала:
— Нет!
Я упала. И очнулась.
В комнате никого не было. Легкий ветерок качал занавески. Словно в бреду, я медленно встала. Я же должна ощущать слабость? Я пролежала в этой кровати ужасно долго. Я спустилась вниз по деревянной лестнице.
Внизу блестел чешуйчатый бок золотого дракона. Рядом с ним сидела девушка. Она была очень молода. Непослушные рыжие волосы наспех собраны в «хвост» на затылке и перевиты красной лентой. Она смеялась. В темных глазах плясали озорные искорки.
Мне не надо было догадываться кто она, ведь я безошибочно узнавала Мэйв.
— Я не знаю, — сказала девушка. — Все уже выбрали легендарные имена, по которым их будут узнавать. Я придумала два, но не могу выбрать.
— Расскажи, — пророкотал золотой дракон, далекий предок Аксоота.
— Ну… Обещай, что не будешь смеяться. Ты же знаешь, зачем она создала нас, да? Однажды я вырасту и перестану расти. И тогда я должна буду нести волю богов, я буду связана с камнем.
Она обреченно вздохнула.
— За этим рождением последуют тысячи новых, но я всегда буду оставаться собой, понимаешь? Я всегда буду Мэйв. Одно легендарное имя связано с тем, какая я. Что я за ведьма. Ферра и Аксиэль придумали, что они будут Алмазной Странницей и Жемчужной Матерью. Но это детские имена, понимаешь, Риорх? Я могу быть ребенком или я могу быть ведьмой. Делать то, что должно. Брать на себя ответственность. Я могу быть Рубиновым Пламенем или Карающей Дланью. Даже ты знаешь, что воля Богов часто бывает жестокостью, необходимой мерой, меньшим злом.
Риорх гулко выдохнул облачко дыма.
— Я не могу знать, куда нас заведет этот путь. Помни: ничто не должно затуманить твой рассудок. Чтобы встретиться лицом к лицу с неизбежным, ты должна быть Рубиновым Пламенем, а не Карающей Дланью, Мэйв.
Я выпрямилась, жадно хватая ртом воздух.
Йитирн встревоженно поднял на меня взгляд алых глаз. Я смотрела на него и чувствовала, как слезы сбегают вниз по щекам. Дроу захлопнул фолиант, оглянулся быстро на лестницу и подсел ближе, взял меня за руку.
— Что случилось? Было видение? Сон о Мэйв?
Я ожесточенно закивала головой, все еще не способная справиться с непрошеными слезами. Йитирн наклонился ко мне. Я вдохнула запах хвои и осеннего леса, дождя и печали. Темный эльф мягко коснулся губами моего уха, отчего меня пробрало внутренней дрожью.
— Я должен тебе кое-что рассказать, — признался он шепотом. — Это может подождать еще немного, но я хочу, чтобы ты знала… Зачем я следовал за тобой и почему поклялся служить тебе, даже не зная, кто ты на самом деле. — В голосе темного эльфа отчетливо звучало напряжение. — Это не то, о чем могли бы говорить Сария или Мааррх. Но причина у меня все же была.
Я посмотрела на Йитирна, когда он сел обратно.
— У всех есть причина, — произнесла я медленно. — Причины Мааррха назначены ему судьбой. Причины Сарии и Танарии носили отпечаток давней ненависти, желания покончить с бесконечным циклом проклятия, наложенного на них Мэйв в порыве гнева и отчаяния. Причины Кэтта мне все еще неизвестны, но они есть. Я только прошу, чтобы они не оказались излишне неподъемными, излишне опасными и темными. Вокруг ведьмы собираются те, у кого есть причины собираться. Ты дал мне гораздо больше, чем кто бы то ни было. Ты обучил меня магии. Пониманию. Дал мне знания, сопровождал и защищал меня. Клятва или нет, ты делал это. И я сделаю для тебя все, что потребуется. Тебе достаточно лишь попросить.
На глазах Йитирна заблестели слезы. Я утерла свои и откинула в сторону одеяло, показавшееся мне вдруг невероятно тяжелым.
— Пора избавиться от этого, — я указала на свои руки, — и завершить перерождение. Я слишком долго спала. И хочу сделать это как можно быстрее.
— Не спеши, — предупреждающе взмахнул руками Йитирн. — Ты пробыла в этой постели недели три. Иногда мы думали, что ты не выберешься из забытья и нам придется искать другой способ противостоять Джахайну. Это глупая мысль, я согласен, мы ничего не можем противопоставить Теневому Охотнику.
— У вас есть драконы, — хмыкнула я. — Кэттаринг. Мааррх.
— Кэттаринг, — заметно помрачнел Йитирн. — Дракон, который никого не признает, кроме ведьмы. У эльфов сложилось о нем самое неприятное впечатление. Он силен и опасен, да, но никому не подчиняется.
— Он подчиняется мне.
— Это, случайно, не тогда, когда против твоей воли унес в Танаэлиен? Мааррх рассказывал мне эту историю. Чтобы контролировать черного дракона, нужна огромная сила воли. Сила божественной воли, помнишь? Черные драконы — истинные самцы, их трудно подчинить себе в принципе.
— Что значит истинные?
Эльфийка-кирроу принесла в постель деревянный столик с едой: обжаренная до золотистой корочки рыба, вареный картофель и бокал с терпким фиолетовым вином. Учуяв ароматные запахи, поднимающиеся над яствами, я поняла, насколько была голодна.
— Истинные — это черные и белые драконы. Помнишь, мы говорили о том, что в мире Лаэрта всего шесть самок драконов?
Я кивнула, опасаясь, что если начну говорить, то еда будет неприлично вываливаться у меня изо рта. Йитирн слегка усмехнулся.
— Самки — белые, самцы — черные. Они… считаются истинными. Белая самка спаривается с любым цветным драконом и приносит яйца цвета того дракона. Часть из них связаны памятью предков, другая часть — нет, они будут дикими.
— Те яйца… Они всегда будут самцами, да?
— Верно, — кивнул Йитирн. — Белая самка способна размножаться* и неоплодотворенными яйцами, из которых вылупляется всегда…
— Белая самка, — закончила я за него. — Надеюсь, ты не скажешь мне, что черные драконы тоже способны на нечто подобное?
— Нет, — хихикнул темный эльф. — Нет. Им точно также нужна белая драконица, чтобы продолжить свой черный род.
Я задумчиво постучала вилкой по подбородку.
— Ты знаешь, что для того, кто ничего не знает о драконах, написал целый трактат собственных плодов воображения, ты достаточно знаешь о них?
Йитирн поднял руки, как бы защищаясь от моих нападок.
— Про это мне поведали однажды. И это единственное достоверное знание, которое у меня есть о драконах.
— Насчет того воплощения дракона в тело человека, в иллюзию, я думаю, ты тоже был прав. Мааррх рассказывал мне, но я не поняла, как это действует.
Мы молчали, пока я доедала завтрак и одевалась. Хиран преподнесла мне дорогой подарок: комплект утепленных доспехов, таких же, в какие она была облачена сама; алое сатиновое платье с глубоким вырезом, кулон с рубином на золотой цепочке и три пары новых сапог. Поверх одежды лежал кинжал Сарии в ножнах из черненой кожи и Рубиновый гримуар. Новехонькая сумка стояла возле моих новых нарядов, а на низком столике были разложены все те вещи, что копились в моих карманах за время нашего путешествия.