— Побежали! — заорала я. — Кэттаринг его отвлекает. Ну же, Йитирн.
Я обернулась к темному эльфу. Он как-то странно держался за живот. Я пригляделась и заметила, что в боку у него торчит продолговатая лучина. Кровь пятнала белоснежный снег. Йитирн едва стоял на ногах.
— Нет, — выдохнула я. — Ты сможешь. Мы должны идти. Как же так!
Я бросилась к дроу.
— Мы вытащим это, и я тебя подлатаю, идет? — спросила я срывающимся голосом. — Этого не должно было случиться, не должно.
— Ты не можешь применять магию, Ева, — закашлялся Йитирн.
— Плевать, — заверила его я. — Посмотри на меня. Я и так наполовину покрыта этой странной рубиновой чешуей. Я осилю одно исцеляющее заклятие.
Он медленно кивнул. Я набрала в грудь побольше воздуха, когда мой взгляд случайно упал на пирру. Глаза Зверя горели потусторонним светом. В этот миг я увидела его со стороны. В нем бурлила жажда крови. Но лишь на мгновение. Я сморгнула, поняла, что мне только это показалось.
— Что там? — спросил Йитирн. — Что ты увидела?
— Ничего, — махнула рукой. — Ты готов? Я сейчас вытащу ее.
Я взялась за лучину, резко выдохнула и вырвала ее из тела Йитирна. Темный эльф тяжело осел на снег. Его колотило. Всего в каких-то двухстах метрах от нас сражались разъяренные драконы. Ничего из этого меня не волновало. Дрожащим голосом и произнесла уже знакомые мне слова:
— Adeas mea jirzah issh shari’llue naarthe.
Рубиновая магия сплетала вокруг меня исцеляющее заклинание. Края раны дрогнули, медленно затягиваясь. Внезапная боль, пронзившая меня вдоль всего позвоночника к шее, прервала заклинание. Я упала на руки и попыталась успокоиться.
Сейчас точно не время превращаться.
— Ты справишься, — шептал Йитирн.
Когда все прекратилось, драконы взвились в воздух вновь. Теперь в ночном небе не только сверкала серебряная чешуя Аэкола и черная — Кэтта, но и золотая драгоценная чешуя Мааррха. Я ощутила прилив сил, боль отступила.
Йитирн шел медленно. Рубиновый грот уже был совсем близко, но дроу внезапно ослабел, упал на землю. Не сомневаясь ни секунды, я подхватила его, помогла подняться на ноги. И вела его, придерживая, до самого верха. Вместе мы тяжело упали у одного из заграждающих камней. Отсюда можно было наблюдать равнину, охваченную огнем. Бесконечная армия призраков и оскверненных заполнила все видимое пространство. Горели деревья, Белый лес падал под натиском врага.
— Ева, — прошептал Йитирн. — Я должен кое-что сказать. Я служил тебе не потому, что хотел получить от тебя что-то взамен. Но я прошу тебя… Есть тайна. Она всегда была только моей тайной. Я никому не рассказывал. И на то существуют очень веские причины. Ты помнишь… Помнишь, я говорил, что влюбился в ведьму? Любовью это не ограничилось.
— О чем ты? — не поняла я.
— Ведьмы не заводят детей. Это запрещено. Этому правилу подчиняются все ведьмы вне зависимости от того, Хранительницы они или прорицательницы. Это непреложный закон. Мы с Эйлос… мы нарушили и это.
— Что?
— Эйлос понесла от меня. Мы решили… оставить ребенка. Она родила его за несколько дней до того, как на Аурийские Долы напали. Это… девочка. Я сбежал тогда… Я не остался помочь Эйлос защищать наш дом, потому что я спасал кое-кого… Слишком важного.
— Свою дочь, — прошептала я, как громом пораженная.
— Да… Я сбежал. Инсценировал собственную гибель. И с тех пор находился в бегах, надолго нигде не задерживаясь. Я отдал дочь Веланне по двум причинам. Она могла и защитить ее, и спрятать ее. Я могу лишь догадываться, почему ведьмы не могут иметь детей. Моя дочь… Родись она мальчиком, и она была бы темным эльфом, но она… она гибрид. Полуведьма, полудроу. И она опасна. Прежде всего, для окружающих. И для себя тоже.
Он тяжело сглотнул.
— Ее… Ее зовут Дзиур. Веланна передала мне весть о ее последнем местонахождении. Прошу, найди ее и позаботься о ней. Передай, что ее отец никогда, слышишь, ни на секунду не забывал о ее существовании. Всегда помнил о ней.
— Почему… — я уже плакала, не стесняясь слез. — Почему ты так говоришь, как будто собираешься… собираешься уйти от меня, Йитирн?
Он посмотрел в сторону, откуда мы пришли.
— Я знаю, тебе не показалось. Я говорил тебе… Я хотел защитить тебя. Ты так напоминала мне ее. Эйлос… Беги, Ева!
Снизу раздался глухой рык. Пирру стоял в десяти метрах от нас. Шерсть на холке вздыбилась, красные глаза горели пламенем ярости и гнева. Он оскалил свою ужасную пасть и бросился прямо на меня.
Йитирн оттолкнул меня в сторону. Зубы Зверя сомкнулись на горле темного эльфа. Из последних сил дроу обхватил шею волка-мутанта, синяя энергия разливалась огненной волной по темной шкуре твари. Он вырывался из смертельных тисков. Энергия впивалась клыками в его тело. Я кричала. Кажется, я кричала. Я плакала. Звала на помощь. И снова кричала. Зверь отряхнулся от магии и повернулся ко мне. Пасть его насмешливо приоткрылась, и я услышала искаженный голос:
— Ведьма, доверчивая ведьма. Тебя оказалось очень просто обмануть.
Не дожидаясь конца фразы, я повернулась и побежала. Рубиновый грот ждал меня, за спиной, в проходе, вспыхнул щит. Зверь фыркнул и испарился, будто его и не было. Передо мной в полутьме виднелся белый алтарь. На нем — Рубин.
Я сглотнула. Все еще не могла поверить в то, что Йитирна больше нет. Эта мысль просто не укладывалась в моей голове. Нет. Нет. Нет! Этого не может быть. Этого просто не может быть. Сколько раз он говорил мне, что пирру — это опасное и двуличное существо? Что оно принесет мне лишь смерть? Почему я не послушала его? С чего я решила, что смогу управлять этой тварью?
Почему? Почему? Почему?
Я опустила руку в карман. Достала свой рубиновый осколок.
Сейчас или никогда.
Я медленно опустила его в самый центр, туда, где характерная выемка указывала на недостающий фрагмент. Рубин мрачно вспыхнул. Трещины медленно затягивались и исчезали. Внутри что-то взывало ко мне. Бесплотный голос в моей голове становился все четче.
Я облизала пересохшие губы: теперь самое главное — моя кровь. Я подняла с пола осколок камня. Занесла его над ладонью. Я дрожала от пережитого, от страха, от стресса, от адреналина, что стремительно разгоняло и без того быстро бьющееся в грудной клетке сердце. И сделала надрез.
Первые капли зашипели, коснувшись поверхности Рубина. Сначала ничего не происходило. Магия поднялась, распрямилась и ударила меня в грудь. Мир завертелся у меня перед глазами. Краски смазались, звуки исчезли. Я вновь тонула в озере в храме Раадхра. Сила сдавила все мое тело, ломала мои кости без сожаления, без жалости. Магия единым потоком била в солнечное сплетение, проникала в каждую клетку моего тела, разжигая собой пламя агонии и нестерпимой, фееричной боли. Перед глазами чужие воспоминания наполняли меня знанием, чужими мыслями, чужим сознанием. Мне начинало казаться, что я не способна выдержать столько магии. Но энергия продолжала бить прямо мне в грудь, расползаться, подобно яду смертельно опасной змеи. Клыками она вгрызалась в мое тело и подчиняла его себе. Я перестала дышать, боль достигла своего пика и взорвалась тысячей рубиновых осколков.
В тот же миг я поняла, что не могу пошевелить и пальцем. Я стояла посреди Рубинового грота и смотрела на свое отражение. Там девушка с зелеными глазами билась в рубиновой клетке и кричала, так пронзительно кричала, что у меня наверное заложило бы уши, если бы зеркало передавало звук. Она била руками по стеклу с обратной стороны.
Позади что-то зашуршало.
Женщина оглянулась. Перед ней на коленях стоял Кэттаринг. Он поднял на нее свои ледяные глаза и торжественно произнес:
— Я рад вновь видеть тебя… Мэйв.