– Чем же?
– Тем, что их нельзя нарушать. «И будет наказание соразмерно гейсу, принесённому нарушителем» – так написано в книге «Память о пыли». Так сказала ваша прародительница Дейрдре, первая и единственная из королев и королей континента, кто предложил созданиям неба разделить сушу с людьми. Она была великой женщиной… И слова её тоже были великими. Гейсы, обладающие подобной силой, наверняка передаются по крови. Объявив драконам войну, король Оникс нарушил родовой гейс. Это стало его смертным приговором.
– Вы прекрасно знаете, что для объявления войны был весомый повод – драконы убили моего дядю Оберона и перебили всех человеческих торговцев! Я не оправдываю Мор и убийства, но…
– Мор… – Дайре сощурился, не скрывая глумления. – Как думаете, почему день, когда между людьми и драконами началась открытая война, прозвали Молочным Мором? Потому что убили принца Оберона и началась бойня? Вы правда верите, что драконы могли взять и убить принца без веского повода? Да, между людьми и драконами, несмотря на договор королевы Дейрдре, оставалось много поводов для распрей, но…
– Молочным Мором? – переспросила я, искренне не понимая, как обычный разговор при знакомстве вдруг зашёл в такое русло, но волей-неволей заинтригованная этим. – Что ещё за «молочный»? Я не слышала, чтобы кто-то именовал эту трагедию именно так.
– Политически невыгодные термины быстро забываются. Из-за этого вы и знаете так много и так мало одновременно. Подорванное здоровье короля Оникса, ухудшающееся с каждым днём, – справедливая кара за учинённое им зло. Именно такая участь ждёт всех тиранов. Возможно, даже Красный туман ниспослан ему в наказание…
– Тиранов? Вы забываетесь, Дайре, – сказала я таким резким и категоричным тоном, каким, я надеялась, мне ни с кем не придётся говорить в свой собственный день рождения. – Не вздумайте критиковать решения или нрав моего отца в моём присутствии, если не хотите лишиться языка. И не пытайтесь выставить меня глупой, несведущей в истории девочкой. Сами сказали, гейсы не должны нарушаться, так не нарушайте свой. Он ведь ещё совсем свеж.
Я с издёвкой кивнула на его перевязанную ладонь, сжимающую бурдюк, и Дайре послушно склонил голову, будто извиняясь, хотя что-то заставило меня подозревать его в неискренности и здесь. Несмотря на жар, исходящий от четырёх каминов, Дайре не снял чёрной кожаной куртки с геометрической вышивкой. Ромбы, которые она образовывала, напоминали мне что-то…
– Я не хотел сердить вас, драгоценная госпожа. Я лишь подумал, что вам будет интересно обсудить то, что никто другой обсуждать с вами не решается. Прошу, простите меня. Как пятый сын, я не стоял в очереди на трон Дану, потому что всё своё время посвящал изучению истории, но не был обучен политике и светскому этикету. Из-за этого я могу сболтнуть лишнего, – произнёс Дайре, не поднимая головы, и белокурые косы с вплетёнными опаловыми рунами упали ему на щёки. – На самом деле я глубоко восхищаюсь вашим отцом. Сколько всего у него было братьев? Двое, верно? Младшего, принца Оберона, он любил, а вот старшего зарубил топором в семнадцать лет во время охоты, чтобы стать наследником вместо него. Если не ошибаюсь, уже к двадцати пяти годам ваш отец сумел покорить весь континент… Волевой правитель, ничего не скажешь! Только такой и мог объединить все туаты под своим началом, дабы привести их к процветанию, которое мы имеем теперь. Не считая напасти в лице Красного тумана, конечно, который косит нас, простых людей, как саранча пшеницу. Но это всё мелочи, правда же?
Я сжала губы, а вместе с ними и свой кубок, цепляясь ногтями за изумрудную кайму. Кажется, теперь я понимала, почему мой отец назначил Дайре ярлом… Тот говорил, что не был обучен политике, но врал – слова действительно глупого и несведущего человека не звучали бы и как сладкая лесть, и как страшное оскорбление одновременно.
– Ещё одно слово – и я действительно прикажу отрезать вам язык.
– У вас очень красивые волосы, – вдруг сказал Дайре вместо очередных оправданий.
– Что?
Я растерянно заморгала и невольно дотронулась рукой до своей причёски: заколки с драгоценными камнями и узкие косы всё ещё крепко держались, вот только… Пальцы нащупали выбившийся локон. Очевидно, одно из креплений Матти ослабло, из-за чего ослабла и коса. Намотав прядь на фалангу пальца, я ничуть не удивилась, завидев, что выпала та самая прядь, рубиново-красная. Совиный Принц, покровитель удачи, никогда не был ко мне благосклонен.
Устало хмыкнув, я молча спрятала прядь за ухо, подтолкнув её ногтем под основание косы, и выжидающе посмотрела на Дайре, никак не собираясь комментировать это.