– Вы когда-нибудь разводили кур, Лев Иванович? – Вопрос был риторическим, и Ребров даже не стал дожидаться, что полковник как-то на него отреагирует. – Я разводил. Давно еще. Задолго до того, как открыл «Эдельвейс». Кажется, после второй отсидки… На некоторое время я бросил все и уехал в деревню. Я ведь сам – деревенский, если вы помните… У меня там тетка осталась. Единственная из всей родни. Остальные-то померли давно… Вот я к ней и подался. Думал, завяжу с торговлей «герычем», осяду в родной деревушке и заживу тихо-мирно… – Он помолчал немного и сделал еще один маленький глоток коньяка. Затем бросил взгляд на круглые настенные часы и продолжил: – У меня было больше сорока кур, Лев Иванович. Верите?
Гуров молчал, не сводя глаз с информатора, забыв о кофе. Алябьев слегка поерзал на стуле. Он тоже вынужден был ждать, совершенно не понимая, к чему старик завел эту беседу про кур.
– Больше сорока… Да… – улыбнулся Ребров. – Я тогда здорово загнался по этой теме… Каждый день свежие яйца с ярким, как солнце, желтком. Очень красиво. И вкусно… А если мне хотелось курятинки, я брал топор, сносил башку одной из этих тварей и имел к вечеру очень сытный ужин. Курочка, отварная картошечка, зелень со своего огорода… – Он блаженно закатил глаза. – Хорошие были деньки, господа сыщики, скажу я вам. А куры… Это самые глупые создания во вселенной. Я каждый раз, когда шел к ним с топором, задумывался об этом. Они бегают, клюют че-то там, воруют друг у друга червячков… И даже не догадываются, что их судьба уже предрешена. Мною предрешена… По сути, они все были мертвы. Все сорок штук. Исполнение приговора – вопрос времени… А они об этом и не знают… Смешно, да? Мне и сейчас смешно, Лев Иванович, когда я думаю о тех, кто противостоит Блеклому. Гремлин, Богдан, все их прихвостни… И даже Святой. Они, как те мои куры, господа сыщики. Бегают, суетятся… И не знают, что они уже мертвы. Им уже отрубили головы…
– Блеклый настолько силен? – Гуров потянулся к чашке с кофе.
– А вы сами еще этого не поняли, Лев Иванович? Сила Блеклого – в его неуязвимости. Вот вы, когда допьете кофе и покинете «Эдельвейс», поезжайте к себе в контору, залезьте в архив, пошебуршите там, и я уверен, что какую-никакую информацию на Богдана, Гремлина, Святого и так далее вы все равно нароете. Может, взять их на основе этой информации вы не сможете, но она есть, эта информация… А на Блеклого нет. Никакой. Хоть вверх дном свой архив переверните. Ничего не надыбаете. То же самое и с информаторами. Обтрясете их всех как груши, а результата не будет. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Никто не знает, кто такой Блеклый. И концов к нему нет. Его вообще нет… И в то же время он везде. Его невидимые щупальца во всех структурах, Лев Иванович. Он знает о своих потенциальных противниках все, а они о нем – ничего. Потому он всегда на шаг впереди будет. И впереди вас, и впереди конкурентов.
– Неуязвимых людей не существует, Ребро, – спокойно парировал Гуров. – И ты знаешь об этом не хуже меня.
– Знаю. Вы помните, как первый раз арестовывали меня, Лев Иванович?
– Помню, – подался вперед полковник.
– Я глупый тогда был и совсем неопытный, – грустно улыбнулся информатор. – А считал себя таким ловкачом! Подумать только… Да… И тот подельник, с которым вы меня взяли, он тоже считал себя ловкачом. Но он, как и я, был глупый и неопытный. Хотя в итоге оказался умнее меня. Он ведь больше не попадался. А я еще много-много раз… А знаете, почему?
– Почему?
– Потому что теоретически он завязал.
– Что значит «теоретически»? – уточнил Гуров.
Ребров плеснул себе еще полрюмки коньяка и решительно отставил бутылку в сторону. Маленьких радостей для сегодняшнего утра ему было предостаточно.
– Он не торговал больше. Никогда. Но остался в теме. Его скромный бизнес строился на том, что за очень небольшой процент он сводил тех, кто торгует, и тех, кто покупает. Две стороны одной медали вроде бы, а найти друг друга им не так-то просто, как кажется. А он помогал. Просто знакомил, и ничего больше. Понимаете, к чему я? Нет? – Улыбка старика стала чуть шире. – Я поясню, господа сыщики. Мне нетрудно. Вам не кажется странным, что Блеклый, или кто-то там из его людей, очень легко выходит на нужных дилеров и нужные точки? Словно идет по списку? А? Но ведь список ему не с неба упал… У того моего старого подельника, Лев Иванович, такой списочек имелся.
– Садись! – властно приказал Марафонец и залпом осушил полстакана виски.
– Садиться не буду, – хмыкнул в ответ Шершень, – а вот присесть – присяду.