– Глупость, глупость. Зачем? – вертелось у него на уме. – Все было хорошо. Я все испортил. Для чего это все? И так понятно, что мы больше не те, кем были раньше, и время не то, что было раньше. Поток самоистязания был заглушен музыкой ручья. Он спустился к нему. В отражении ручья он увидел лицо, несвойственное ему: какое-то напуганное, весьма растерянное. Мысль началась с чистого листа: – Они мне не нужны. Никто мне не нужен. Посмотрим как они, глядя на верх, почувствуют себя, увидев там меня. Злая ухмылка отразилась в ручье, и он, преобразившись, с новыми силами стал подниматься к горе: к своей цели.
– Ну, не плачь, Амели, – успокоивали ее. – С ним что-то неладное творится, совсем гордыня в голову ударила…
Идея, словно болезнь, окутала весь его разум. Он поднимался, ни о чем не думая, лишь глядя на ту гору, которая была уже совсем близко, его шаг становился все быстрей. Вскоре иной воздух и небольшое головокружение встретили его, когда он оказался наверху. Но высота, которую он достиг, была не столь велика, как ему хотелось бы, и он, поглядев на маленькие силуэты, пошел по новой тропинке, ведущей к еще большей горе.
Тем временем они продвинулись немного выше и, приметив приятное место, единогласно решили остаться. Когда Амелия расцвела, словно цветок, начался смех, и в беседе появилась жизнь. Лишь спустя долгий отрезок времени кто-то заговорил о нем. Эта тема касалась всех настолько, что всё, накопившиеся за долгое время, лилось ручьем из их ртов. Беседа наполнилась смертью, так как Амелина молчала, ёрзала и чувствовала себя некомфортно.
– Я придумал! – вставил кто-то, перебивая всех. – Все заметили, что он смотрит на нас свысока?
– Да, – ответил кто-то, а кто-то лишь кивнул.
– Так давайте же отомстим ему за его гордыню.
– Но как?
Тем временем Гордею осталась всего сотня метров. Воздух давался все тяжелее, нежели раньше, но его это никак не останавливало, лишь немного замедляло. Оказавшись на пике горы, внутри него что-то раскрылось, словно крылья у орла. Те, маленькие силуэты, сменились крошечными пятнами. И он глядел на них, не зная, что они глядели на него. Он лег и решил отдохнуть, и представить как они, задыхаясь, приходят к нему и падают наземь. Но что-то шло явно не так. Красная рубашка Амелины светилась так, что даже с самой верхушки горы была заметна.
– Как придет, обязательно поговорим, стоит перед ней извиниться, – подумал он.
– Смотрите! – сказал кто-то, приковав все внимание окружающих к крошечному существу, которое находилось на пике.
– Нет! А как же… – впервые за долгое время сказала Амелина, затем, немножко поразмыслив, добавила: – Так высоко.
– Да, действительно, высоко. Лично я, не знаю как вы, не могу и не собираюсь подниматься туда.
Вскоре месть была принята.
Глаза его совсем слиплись, и он провалился в сон. Сны снились самые разные, но есть один, он очень важен: Перед ним оказались все те же друзья, и все те же эмоции испытывал он. Он гнал их, и они от него ушли. Осталась лишь она, Амелина, потому что ему хотелось что-то сказать очень важное, но слова никак не приходили на ум, и он не смог. Амелина говорила: – Они придут, придут очень скоро, ты жди… Весь гнев прошел, и раздражение ослабло. Ему стало спокойно. Ему хотелось, чтобы они пришли. Он проснулся при свете луны, было светло.
– Это сон? – подумал он, тревожно глядя по сторонам. Но спустя минуту проснувшись, он понял, что это вовсе не сон. Он совершенно один. Высоко в горах.
– Амелина… – шепотом вымолвил он, – почему ты мне соврала? Сквозь напряжённую тишину, наполненную сверчками, разразилась высокая нота волчьего воя.
Какой есть
Однажды в классе появился новенький. Пройдя в класс, он был, словно белым пятнышком среди кромешной тьмы. Дресс код должен состоять из абсолютно черной одежды, в то время Лука был в абсолютно белой.
Парни этого класса очень не любили подобных выскочек. Классный руководитель сказал:
– Как ты уже понимаешь, дресс код нашего класса состоит только из черной одежды, к следующему дню чтобы ты был таким же, как и эти пташки.
Лука не проронил ни слова и сел за пустую парту. Во время занятий с задних рядов доносились фразы: «Фу, надо же быть таким безвкусным. Он, кажется, специально, ведь при поступлении об одежде говорили. Он меня раздражает, надо бы с ним разобраться».Лука, полностью вовлеченный в слова учителя, слышал, но не прислушивался к происходящему.