На переменах сверстники всегда его называли мельником, но Гриша никогда не обижался на них за это.
«Пусть говорят, ничего плохого слово «мельник» не обозначает. Папа всю жизнь работает мельником, дед тоже работал… значит, есть причина, чтобы его так называли мальчишки, да и у мальчишек тоже ведь есть клички».
Григорий пытался вспомнить, кто же первым прозвал его «мельником».
А сегодня даже учитель назвал его так.
«Ну-ка, Мельник, — сказал он, — помоги Яковлеву решить задачу по формуле Ньютона.»
Григорий встал из-за парты, но к доске не пошел. Чувствуя, что лицо запылало от обиды, он сказал громко и с упреком: «Степан Николаевич, почему вы меня зовете Мельником, ведь фамилия моя Мельников?»
«А ты, Григорий Мельников, зря обижаешься, — сказал учитель. — Я думал, ты не умеешь обижаться, а то бы не называл тебя так».
О том, что Григорий является «чемпионом» по решению задач, в школе знают все. Это почетное звание он удержал и сегодня. Вышел к доске — и мигом решил задачу.
«Вот, Яковлев, как надо решать задачи, — сказал учитель. — Смотри на доску получше и не думай, что за тебя каждый день решать будет Мельников». Он сделал специально ударение на слове «Мельников». У Яковлева от стыда горели уши и щеки. Григорий вспомнил вчерашний разговор с Валеркой и пожалел, что не успел помочь ему. Валерий медленно пошел к своей парте и сел, ни на кого не глядя.
«Ну-ка, Мельников, реши еще одну», — неожиданно произнес Степан Николаевич.
Когда учитель прочитал условие, а задача была с несколькими неизвестными, Григорий недоумевающе посмотрел сначала на учителя, затем на доску, где он уже успел машинально записать условие.
«Решай, решай, Мельников. Чего удивляешься? — спросил Степан Николаевич, поглядев на него внимательно. — Или ты забыл, как надо?»
«Нет, не забыл. Но зачем же решать ее снова? И так все ясно».
«А ты не спрашивай, решай, решай!»
И опять Григорий не подкачал: решил быстро и правильно.
«Видите, Мельников знает математику хорошо! Он не забыл и то, что мы решали в прошлом году, — улыбнулся Степан Николаевич. — Поэтому за сегодняшнюю работу я ставлю ему «пять»!..
Он обвел взглядом притихший класс и продолжал:
«Ребята, я ведь специально дал Грише старую задачу. Помните, повторение — мать учения! Многие из вас захотят поступить в институт, на приёмных экзаменах вам могут дать и такие задачи, потому надо и их уметь решать. Это вам всегда пригодится.»
Отличная отметка по математике для Григория не была редкостью: этот предмет он действительно знал хорошо. Но похвала учителя взволновала и обрадовала…
Все так же угрожающе грохотал гром, молнии на части резали небо.
Вдруг голову прожгла страшная мысль. В одних трусах Григорий выбежал в сени, прислушался. У плотины шумела вода. Григорий босиком выскочил на улицу, — в разгорячённое лицо хлестнуло ветром и дождём, тело ощутило озноб, но мальчик, не оглядываясь, бежал к плотине. Григорий знал, что если прорвётся вода, мельница перестанет молоть, по трубам к ферме не побежит вода, не будет в домах света. Хуже и страшнее всего, если снесёт мельницу… Скорей, скорей! Успеть бы добежать и открыть задвижку. Добежав, мальчик одним махом перескочил плетень и взбежал на плотину. Не чувствуя, как дождь хлещет в лицо и волосы лезут в глаза, он подбежал прямо к задвижке и обеими руками ухватился за колесо, повис на нём. Напором воды крепко прижало задвижку, и она не двигалась. Григорий дёргал её, цепь хлестала его по рукам, звенела, но не поддавалась. Измученный и растерянный, он опустился на цементный пол и от злости не знал, что делать. Ветер шумел, рвал с деревьев листья и бросал ему в лицо. Григорий встал и снова принялся дёргать.
— Все равно открою! — чуть не плача кричал мальчик. Потом он взял камень и начал бить по задвижке. Она поддалась, вода начала помаленьку сбегать, колесо подалось и потянуло цепь, цепь потянула задвижку. Наконец, со скрипом задвижка поднялась вверх, вода зашумела, запенилась и пошла!
Когда вода начала убывать, Грише удалось открыть и вторую задвижку.
Теперь было только одно желание: прийти домой, лечь под теплое одеяло, согреться. Вспомнил, что Наташка дома одна, не проснулась бы — забоится.
Довольный своим успехом, он соскочил и кинулся бежать. Но мокрые ноги поскользнулись, и он повалился с плотины вниз головой… Падая, еще успел подумать: «Только бы не на сваи…»— и тут же почувствовал, что ударился обо что-то твёрдое. Боль обожгла все тело, вода налилась в рот, хотел встать — и не смог. Он не мог даже крикнуть: во рту было полно воды.