– Они сообщат.
– Как?
Карбид кивнул на телеграфный аппарат. Ясень удивленно приподнял брови:
– Оно работает?
– Ага, – подтвердил Герман.
– Не врешь?
– Нет.
– Чтоб я лопнул! – Виктор оглядел древнюю конструкцию, после чего перечитал плакат и кисло осведомился: – И такую рухлядь вы называете «оборудованием класса А»?
– Как видишь.
– Оно же устарело лет сто назад!
– А мне с ним наперегонки не бегать, – усмехнулся Карбид. – Работает, и ладно. К тому же финансирование Подстанции постоянно урезают, говорят, инфляция. – Он аккуратно затушил окурок в пепельнице. – Да коррупция, едрить ее… будь неладна.
– Ходят слухи, что вы фонды пропиваете, – нейтрально сообщил Ясень.
– Слухи на пустом месте не рождаются, – вздохнул Герман.
Виктор кашлянул – такого ответа он не ожидал. То ли прямого, то ли издевательского.
– Но доказать сложно, – спокойно закончил Карбид.
– А пытались?
– Не-а… Всех пугает грандиозность проекта.
Ясень хотел было придумать что-нибудь уместное в ироническом ключе, но запищал мобильный.
– SMS!
– Поздравляю.
– Предлагают принять участие в акции… – Виктор выругался, но телефон не убрал. – Сколько прошло времени?
– Двенадцать минут.
– Они обалдели? Это же грубейшее нарушение!
– Считаются, – пожал плечами Герман. – Никто не хочет уступать.
– А у нас очередное чудо!
– Бюрократия. Такая же хрень, как и коррупция.
Ясень подозрительно посмотрел на Карбида.
– Тебе точно SMS не приходила?
– Я их всех как нежелательных абонентов пометил.
– Зачем?
– Чтобы SMS-ми не задолбали.
– Извини! – Виктор поднес к уху зазвонивший телефон: – Да! Я слушаю… – Разочарованно: – Вы ошиблись, здесь таких нет! Нет, я сказал!
И со злостью запихнул телефон в карман.
– Ошиблись, обычное дело, – прокомментировал Карбид.
– Не вовремя ошиблись, – уточнил Ясень.
– Как смогли.
Виктор сделал пару очередных шагов, после чего ткнул пальцем в телеграфный аппарат.
– Может, твоя тарахтелка накрылась?
– Моя тарахтелка нас с тобой переживет.
– Да ну?
– Ты уж мне поверь.
Спорить Ясень не рискнул. Зато на оживший телеграфный аппарат среагировал молниеносно: сделал резкий шаг вперед, протянул руку, но в то же мгновение замер. Повернул голову и посмотрел на Карбида.
– Спасибо, – улыбнулся тот.
Герман медленно поднялся на ноги, неспешно приблизился к стрекочущему аппарату и потянул бумажную ленту:
– Все правильно: «непонятка».
– Признали?
– Ага. И подтвердили.
– А чего так долго?
– Объясняться они не обязаны. – Карбид скомкал ленту и швырнул ее на пол. – Ни вашим, ни нашим, Ясень. – Помолчал. – Разочарован?
Вместо ответа Виктор демонстративно посмотрел на часы:
– Четырнадцать минут. Он не вернется.
– Вернется, – пообещал Герман. – Ручной Привод и не таких возвращал.
Карбид подошел к немаркированному шкафу, открыл его, повернув ручку на дверце, и посмотрел на спрятанный внутри рычаг.
– Черепаныч, слышал?
– Да, Карбид. У меня все готово.
– Ставлю на возврат.
Герман резко дернул рычаг, опустив его до предела вниз, и привычно поморщился, услышав хорошо знакомый скрежет.
И в этот миг что-то на Земле изменилось. Что-то важное, но незаметное. Бесценное и обычное. Вплелся в ткань новый рисунок, стало чуть светлее и…
Рука выскользнула из-под простыни, пальцы сжались в кулак.
Разжались.
Сжались снова.
В слабый, едва обозначенный кулак, но ведь не это главное. Не драться собирался владелец руки, не сжимать что-то. Он просто двигался. Он…
– Он жив! – Задержавшаяся в операционной медсестра выскочила из комнаты. – Вагит Рустемович, он жив!
Неотключенные еще приборы подали голос. Врачи бросились к столу:
– Работаем!!
– Четырнадцать минут… – Ясень покачал головой. – Плохо.
– Бюрократия, – повторил Карбид, закрывая немаркированный шкаф.
– У них бюрократия, а у нас нездоровые сенсации. – Виктор постучал указательным пальцем по символу биологической опасности: – Применялось?
– Желтой прессе никто не верит, так что на сенсации всем плевать. – Герман посмотрел на привлекший внимание напарника шкафчик, прищурился, припоминая, после чего покачал головой: – Локально.
– Когда?
– Было.
– Ух, ты! – У Ясеня вспыхнули глаза. – А…
– Журнал читай.
– Ну, расскажи! Жалко, что ли?