– Показывайте!
Бизон обернулся к напарнику:
– Приборы!
Второй кочегар бросился к манометру.
– Давление в порядке!
– Дубина! Температура!
– Подходящая!
– Тогда вперед.
Бизон подошел к началу транспортера, подождал возвращения напарника, после чего кочегары стянули бейсболки, Бизон вытащил из кармана бумагу, сильно похожую на счет-фактуру, и плаксивым голосом зачитал:
– Сегодня мы провожаем в последний путь Валентина Васильевича Никифорова. Мужчину, прожившего долгую и честную жизнь…
«Опять цирк!»
– Его «искра» уже наверху, – буркнул Ясень. – Для чего балаган?
– Проявляем уважение, – объяснил Бандера. – Но если вы приказываете ускорить процедуру – пожалуйста.
И почему-то икнул.
Бизон положил бумажку на крышку и надавил на красную кнопку. Кочегарка наполнилась траурной музыкой, транспортер загудел, гроб двинулся к печи. Бизон и Бандера махали вслед платочками.
– Это и есть уважение?
– Прощаемся, господин старший помощник. Так принято.
Шторка поднялась, открыв замечательный вид на бушующее внутри крематория пламя.
– Теперь Валентин Васильевич Никифоров видит свет в конце тоннеля.
– Хватит паясничать.
– Как прикажете.
Платочки исчезли.
Виктор проследил, как гроб въехал в печь, а когда топка закрылась, повернулся к раздолбаям подчиненным.
– Что будет с прахом?
– Соберем и отдадим.
– Безутешным родственникам?
Приятели в унисон затрясли головами:
– Кто же нас родственникам покажет, господин старший помощник? В здравом-то уме? Прах мы администратору отдаем под роспись.
Опять прокол. И опять небрежно скрытое веселье в глазах приятелей.
«Спокойно! Ты новичок, они присматриваются. Никто не говорил, что будет легко!»
Виктор кивнул:
– Ясно, показывать вас приличным людям не следует.
– Да где их взять, приличных-то? Такая шантрапа кругом, даже страшно делается. Вот на прошлой неделе одного жгли…
«Пора брать ситуацию в свои руки!»
– Моральный облик туземцев обсудим позже. – Ясень уверенно прошел к стоящему в углу грубому деревянному столу и уселся на стоящую рядом с ним лавку. – Присаживайтесь.
– Благодарствуем.
Два металлических шкафчика – видимо, с одеждой. Постеры с обнаженными красотками на стене. Нижние края плакатов усеивали номера телефонов и короткие пометки: «Ленка», «Маринка», «медсестра из травмы»… Приятели определенно пользовались успехом у женской половины персонала. Еще одна надпись: «Зинка». Телефон правильный. Виктор сумел удержаться, ничем не выдал, что обратил внимание на запись, и перевел взгляд на пожелтевшую афишу, с которой на посетителей таращились наряженные в облегающие белые комбинезоны лохматые.
«Братья Хаджи-Мурат! Воздушная эквилибристика и уникальные мотоциклетные трюки!»
– Это нас Черепаныч в Воронежский цирк пристроил по старой памяти, – объяснил Бизон. – Когда надо было из Михайловской лет на десять убраться.
– А то примелькались.
– Хорошее было время. Гвоздями программы работали. В Липецке гастролировали, в Хабаровске… Нас хотели в Монте-Карло взять, но не сложилось.
– Побоялись, что мы за рубежом останемся.
– Еще в советское время было.
– Не будешь же объяснять, что мы тогда по Монте-Карло каждую ночь шарились.
– Оставь, брат Бандера, господину старшему помощнику неинтересно.
Приятели расположились на лавке, выставили на стол локти, подперли кулаками подбородки и верноподданно уставились на Виктора, всем своим видом показывая, что готовы внимать. На предплечье Бизона всеми оттенками синюшного сверкала вытатуированная фраза: «Коронован в полночь». Толстенное предплечье Бандеры украшалось зеленым драконом, прихлебывающим из пивной кружки.
Ясень медленно открыл папку, пробежал взглядом по короткому списку и поинтересовался:
– Судя по описи, где-то здесь должен стоять резервный бак. «Емкость охладительная, штатная, двойного сечения, номер шестнадцать дробь полста один».
– Забрал свой металлолом Черепаныч.
– Давно уже.
– Нам железяки ни к чему. От них уголь портится.
– Тем более двойного сечения. Она же неподъемная небось!
Слаженный хор показал, что к судьбе «емкости охладительной» приятели имеют самое непосредственное отношение.
– Резали бак здесь?
– Чем резали?
– Автогеном небось.
– А кому он резаный нужен? Так его можно в отопительную систему вклеить, благо, тепло он хорошо держит, двойное сечение все-таки…
– Дубина ты, брат Бандера, – вздохнул Бизон.
Белобрысый понял, что проболтался, и опустил голову. Виктор сдержанно улыбнулся.
– Черепаныч сказал, что бак должен быть здесь. Ему я верю. – Помолчал. – Продали?
Приятели промолчали.
– Продали. А деньги пропили.
Тишина.
– Глаза поднять!
Парни неохотно подчинились. Ясень тяжело посмотрел на подчиненных, после чего, добавив в голос дружелюбного недоумения, поинтересовался:
– Вам что, деньги нужны? Для чего имущество разбазариваете?
– Если мне чего-то не хватает, значит, я существую, – философски объяснил Бизон.
Но наглые синие глаза не соответствовали унылому тону. Плевать тощий кочегар хотел на гнев нового начальства. Захотел продать – и продал.
– Извините, – пискнул Бандера.
– А еще об условно-досрочном мечтаете.
Приятели синхронно вздохнули.
Ясень выдержал паузу, а затем, еще больше прибавив дружелюбия, произнес:
– Ладно, мурыжить особо не стану.
Бизон и Бандера переглянулись.
– А насчет бака, господин старший помощник?
– Ну, у вас тут производство вредное, – улыбнулся Виктор. – Напишу, что бак поврежден во время выгрузки угля и к дальнейшему использованию непригоден.
– А мы за это будем вести себя хорошо.
– Схватываете на лету.
– Вот это я понимаю – вошел в положение, – повеселел Бизон. – Таких старших помощников еще поискать!
– Спасибо, Ясень, – с чувством произнес Бандера.
– Меня зовут Виктор де ла Вега!
Прозвучало так резко и зло, что Бандера запнулся:
– Я помню.
На несколько секунд в кочегарке повисла напряженная тишина.
– У него случайно вырвалось, – вступился за напарника Бизон.
Виктор покрутил в руке карандаш. Он сам не ожидал, что его так сильно заденет это «Ясень». До самой «искры».
– Кто дал ему право придумывать клички?
Вопрос Виктор задал себе, но Бизон счел нужным ответить:
– Карбид всем придумывает, но разве ему скажешь? Вот какой я бизон, а? А он говорит – Бизон. А этого балбеса? Почему Бандера? Кто такой этот Бандера?
– Тогда почему вы друг друга зовете его кличками?
Приятели вновь переглянулись, после чего Бизон неохотно протянул:
– Карбид не ошибается.
Прозвучало весомо. Ясень вздохнул.
– А кто его назвал Карбидом?
– Горелый.
– Вы как раз ему на смену прибыли.
– Я знаю, кто такой Горелый, – отрезал Виктор.
«Спокойнее! Возьми себя в руки!»
И гораздо мягче произнес:
– Расскажите мне о нем.
– О Горелом?
– О Карбиде, – машинально отозвался Виктор. – Что мне Горелый? Его уже нет.
– Да, его уже нет, – негромко подтвердил Бизон.
Бандера угрюмо кивнул.
Веселье испарилось из глаз приятелей. Ушло совсем, оставив после себя не длинные, но острые колючки.
Ясень понял, что допустил ошибку. Не следовало так легко отмахиваться от Горелого. Все-таки он долго работал на Подстанции, теперь пошел на второй круг. Вполне возможно, что Бизон и Бандера с ним дружили. Или уважали.
Виктор кашлянул.
– Тем не менее, что вы скажете о Карбиде?
– Скажем, что стукачами никогда не были, – отозвался Бизон.
– Тогда что вы вкладывали в понятие «вести себя хорошо»? – холодно осведомился Ясень.
Бандера хмыкнул:
– Уел.
Бизон вздохнул:
– О чем говорить?
– Подробный отчет не нужен. Хочу услышать ваши впечатления. Ощущения. Хочу понять, какой он?