Послушно сидя и не двигаясь, она позволила мне уткнуться носом ей в плечо. Такая малявка, наверное, не старше Даррена. Крепко жмурясь, я вслушивался до звона в ушах. Они уже близко. Их запах тоже близко — резкий, грязный запах немытых мужчин. Девочка в моих руках пахла как… Как девочка. Цветочками, молоком, немножко мылом. Такая маленькая — и так глубоко в лесу, странно.
Собаки жалобно скулили, не находя мой запах, взвизгивали, огретые кнутом за ошибку. Потоптавшись и поорав, люди вместе с лошадьми и псами ушли. Осознав, что они удаляются, я выдохнул и открыл глаза. Девчонка расслабилась, когда темноту немного рассеял свет моих радужек.
Пересадив ее обратно на землю, я выполз из убежища. Ночь безлунная, темная. К утру станет еще холоднее, а она мокрая…
— Куда ты? — захныкала рыжая, выбираясь следом за мной на воздух. — Не уходи, мне страшно!
Маленькая, в перепачканном платьице, трет грязные щечки кулачками и сейчас точно заревет. Нельзя же ребенка бросить в лесу, да? Но это же человек! Я же не могу привести человека в деревню!
Присев на корточки, я снова взял ее за руку. Больно хрустнула почти зажившая лодыжка.
Как ты тут вообще оказалась?
— Мы куда-то ехали, потом я пошла ловить бабочку, — дрожащим писклявым голосом начала она, — и потеря-алась!..
Не реви. Скоро тебя найдут. Хочешь, я разведу тебе костер?
— Но я боюсь одна-а! — вцепившись в мое запястье, девочка все же заплакала. — Останься со мной!
Вздохнув, я закатил глаза. Оставить ее тут — значит убить. А мама всегда говорила, что детей надо выводить из леса обратно к людям. Они еще не злые. Но как я ее выведу? Не ел с обеда, нога болит, да и дома обыскались.
Как тебя зовут?
— Меня? — округлив глаза, полные слез, она всхлипнула. — Я… Я не помню… Я забыла!
Это что ж такое? Как можно имя свое забыть? Ну что за бестолковая!
Я отведу тебя к себе домой. А утром мы вернем тебя к родителям. Хорошо?
— Хорошо! — как будто и не ревела только что, только посмотрите. — А как тебя зовут?
— Дерек, — неохотно рыкнул я, выпрямляясь.
Разумеется, она не прошла все сама. На середине пути начала ныть, что устала. Я хотел было рявкнуть, как на Даррена, но вспомнил, что она ж девчонка. Они все слабые. Пришлось брать на руки.
На околице уже ждали несколько Волков и мама с дли-инной хворостиной. Ну вот…
— Что за беспредел, Дерек! — вслух начала ругаться мама. — Я же сказала тебе вернуться к ужину! Ночь-полночь! Ты еще не дорос по ночам шастать!
— Я уже возвращался, — забубнил я, прижимая к себе сонно озирающуюся девочку, — но наткнулся на охотников. Ты говорила спрятаться в таком случае, я и спрятался. А потом меня собака учуяла, уже темно было. Они меня гнали через пол-леса, я еле убежал.
— На тебя посмели напасть охотники? — зло прищурился один из мужчин. — Они будут наказаны. А это с тобой кто?
— Потеряшка, — пожав ноющими уже от ее веса плечами, я украдкой вздохнул, радуясь, что хворостиной не получу, похоже, — мы вместе прятались. Она сказала, что не помнит свое имя.
— Кара, приютишь до утра? — Волк повернулся к маме, она кивнула. — А мы займемся этими наглецами.
Мужчины начали раздеваться, а меня мама за ворот потащила домой. Все, кто посмел напасть на Волка, пусть и маленького, умрут этой ночью вместе с семьями, чтобы другим было неповадно.
Умыв и накормив нас, мама уложила девочку в кровать Даррена, который уехал с Данаром в их лес. Оставив маленькую лучину, чтобы ей не было страшно, мама поцеловала меня в лоб.
Ты молодец, Дерек. Деток нельзя оставлять одних в лесу. Спокойных снов.
Спокойных снов.
Тихонько закрыв дверь, мама ушла спать. А я отвернулся к стене, слушая дыхание девочки и через всю комнату ощущая, что она все еще пахнет цветами.
========== II. ==========
Что меня всегда удивляло в Дереке — так это его любовь поспать. Он настолько горазд дрыхнуть, что один раз проспал вообще весь день, потом проглотил сразу три порции ужина и опять завалился спать. Без проблем его с постели утром мог поднять только Данар — рука у него все же тяжелая. У меня с этим было сложнее, но после свадьбы появились свои методы.
Мягко коснувшись теплой груди кончиками пальцев, я улыбнулась. Всю ту часть жизни, которую могу вспомнить, я провела рядом с ним. И всегда он был моим защитником, верным другом, всегда меня поддерживал. Хотя уже и не маленькая, этот Волк все еще кажется мне огромным, один только размах его плеч чего стоит, широкие ладони больше моих в полтора раза, да и выше он меня на две головы почти. Наверное, именно поэтому все Волки, рослые, крепкие, всегда обращались со мной очень осторожно — я же хрупкий человечек, любой из них может убить меня одним ударом, даже если ударит не в полную силу.
Приложив ладонь к его щеке, я погладила острую скулу большим пальцем. Если бы я была Волчицей, мне бы не приходилось как можно убедительнее врать либо о дорогих идеально острых бритвах, либо о том, что еще даже юношеский пух на лице не пробивается, потому что у Волков не бывает бороды. Хотя, если бы я была Волчицей, мне не пришлось бы вообще переодеваться в мужчину, потому что никто не посмел бы даже глянуть косо в мою сторону. Усмехнувшись, я наклонилась и прижалась губами к его рту. Резко вздохнув, недовольный пробуждением Дерек нахмурился, но все же приоткрыл рот, впуская мой язык.
Нечестно.
Ухватив меня за талию, он перекатился на живот, подминая меня под себя, но, видимо, забыл, что мы на кровати, предназначенной для одного — ему пришлось ухватиться за изголовье, чтобы не свалиться, потому что мы оказались на самом краю.
— Пора вставать, — улыбнулась я, запуская пальцы ему в волосы.
Не хочу.
Уткнувшись носом мне в шею, мужчина тихонько удовлетворенно заворчал, когда я почесала ему за ухом. Вздохнув, я закатила глаза. Теперь же и я не встану, потому что он на меня улегся, туша тяжеленная…
— Надо, мой хороший, надо, — шепнула я, легонько прикусив верхний край его уха, — быстрее со всем разберемся и вернемся в деревню, где нас никто не будет доставать, ну давай.
Хмыкнув, он только поудобнее устроился на мне и явно приготовился еще поспать. Вот же засранец… Я запыхтела, пытаясь выбраться из-под него, но куда мне, единственное, чем я могла пошевелить — ноги. Оставив бесполезные попытки, я притихла. Дерек расслабился, видимо, думая, что я смирилась, но я просто готовилась пустить в ход свое самое главное оружие, которым пользовалась очень редко. Я захныкала.
Ну что такое?
Он обеспокоенно завозился, а я с капризными нотками всхлипнула:
— Я голодная уже, а ты мне встать не даешь!
Какая же ты притворщица.
Тяжело вздохнув, Волк откатился, растянувшись на спине, потягиваясь и удовлетворенно рыча в зевке. Клацнув зубами, он отвернулся к стенке и зарылся носом в подушку.
— Ну Де-ере-ек! — простонала я, понимая, что не подниму его, пока ему либо не надоест мое нытье, либо он не выспится.
От избытка чувств я тяпнула его за плечо и встала, чтобы собрать вещи. Ворча под нос, я запихивала вчерашнюю рубашку в сумку. Хорошо, что тут нашлась прачечная, можно было бы постирать и самой, но это уже не вяжется с моим мужским образом.
Рыкнув, неслышно подобравшийся сзади Волк больно укусил меня за сгиб шеи. Я взвизгнула, хватась за безжалостно щекочущие руки на боках, захохотала, пытаясь вывернуться.
Только мне можно кусаться, вредина мелкая.
Он отпустил меня, и я в изнеможении рухнула на колени, переводя дух.
— Еще чего! — рискнула огрызнуться я. — Мне тоже можно, хоть я и не Волк.