Собака умолкла, створка железных ворот, еле слышно скрипнув, отъехала в сторону.
— Ребят, так мы с ним вот разговаривали, он сказал, что подождёт, — нагловато начал Семён, смело шагнув на улицу, но не убирая руку с воротного засова. — А вы-то чего в чужое дело лезете? Сами договоримся.
— Он, может, и подождёт, а вот мы не будем, — ответил я, показывая ему расписку.
— Да чё с ним сюсюкаться? — Иван схватил должника за грудки и выдернул из-за ворот.
— Осади, осади, братишка, — приказал я. Семён не на шутку испугался. Гена Фисенко, когда приезжал за долгом, сам больше походил на просителя и чуть ли не клянчил свои же деньги. Семён понимал, что обнаглел, но отдавать долг не хотелось, тем более что кредитор сильно и не настаивал. Со мной он уже имел дело — тогда я приезжал без Ивана, с невысоким коренастым парнем по кличке Шалый. Разговаривали мирно, не угрожали. Мясник меня запомнил, как-то пару раз пересекались с ним на рынке, здоровался первым. Сейчас он хоть и косился на Ивана, на разбитое стекло, но не показывал вида, что боится. Видно, понадеялся, что опять закончится разговорами. — Так что, Сёма, будем с долгом делать?
— Не, ребята, я клянусь, отдам. Да он согласился на рассрочку, так что у меня есчо есть время. Рассчитаюсь, но не в этом году. Не, пацаны, ну это не ваши же проблемы, ну согласитесь? — попытался перехватить инициативу мясник. — Это же наши с Геной проблемы, и мы их когда-нибудь решим.
— А вот здесь ты ошибаешься. Теперь это наши проблемы, Сэмэн. — Я прищурился, положил руку на плечо должника и заглянул ему в лицо. — Что такое переуступка долга знаешь?
— Знаю, — Семён, успокоенный уважительной речью, не заметил пренебрежения и расслабился.
— Ты чё, сука, не врубаешься, чё те говорят?! — Иван, делая вид, что собирается пнуть камешек, «промазал» и попал ботинком должнику в живот.
Шипицын согнулся, хватая ртом воздух. Иван тут же ударил его ребром ладони по шее — не сильно, чтобы не убить, но и этого оказалось достаточно: мужчина рухнул на асфальт, хватая ртом воздух, словно вытащенная на берег рыба.
— Попинать, что ли?
— Давай, Иван, для профилактики, чтоб впредь деньги не зажиливал, — ответил я, в то же время придерживая друга, чтобы тот и вправду не добил мужика.
Мясник закричал. За забором исходила лаем собака, окна соседних домов быстро гасли — люди тушили свет.
— Осади, Иван, он нам живой нужен!
— Убью падлу! — Напарник распалился и уже занёс ногу над головой Семёна.
— Осади, сказал! — Я схватил друга за руку и дёрнул, оттаскивая от свернувшегося в калачик должника. — Поднимайся, козёл.
— Ребята, — прохрипел Шипицын, вставая на колени. Он попытался подняться, но снова упал.
— Поставь-ка его на ноги.
— Вставай, падла, — Ванька схватил жертву за воротник и резко дёрнул вверх. Тот пошатнулся, но устоял, вцепившись рукой в подоконник.
— Мужики, отдам, — проскулил Шипицын, плача. — Сейчас деньги вынесу.
— Не надо сейчас, Сёмушка. Завтра отвезёшь Генке, скажешь спасибо и в ножки поклонишься. И нас ты, Шипицын, в глаза не видел, понял?
— Ты понял, сука? — прорычал Иван, кидаясь к должнику. Тот сжался, ожидая удара, но я снова остановил друга.
— Не гони, Иван, он завтра всё сделает. Так ведь, Шипицын?
— У-уу… — кивая, промычал тот и заплакал.
— Смотри, Семён, ничего не перепутай, — вкрадчиво продолжил я. Семён с отвисшей челюстью, бледный, смотрел мне за спину. Сзади, матерясь, метался Иван — зрелище, конечно, не для слабонервных. — У тебя дом, семья, дочка-красавица. В политехе, слышал, учится? Нехорошо будет, если компанией попользуем…
— Ага! Я эту тёлку видел — давно просится! — Друг хохотнул, сжал кулаки и качнулся вперёд, делая соответствующий жест.
— Завтра привезу, ради бога, пацаны, дочку не трогайте… — прорыдал Семён.
— Привези. И если скажешь Фисенко, что мы попросили, то я тебя из-под земли достану. И Ивана останавливать больше не буду. Ясно? — Шипицын кивнул, промычав что-то нечленораздельное. — Скажешь Гене, что совесть у тебя проснулась. Самостоятельно решил долг отдать.
— Усёк, падла? — крикнул Иван, замахиваясь. — Усёк, не слышу?!
— Усёк, — проскулил Семён, падая на колени.
Кивнул другу — тот подошёл, наступил каблуком тяжёлого ботинка мяснику на пальцы. Шипицын взвыл, а мы, развернувшись, пошли к машине.
— Слышь, братан, я чёт не въезжаю. Зачем ты сказал, чтоб не говорил Генке, что мы долг выбивали? — спросил Иван, когда уже выехали за город.