В тот вечер в машине нас было четверо. Всю дорогу не прекращался пустой трёп. Сергеич добродушно посмеивался над интеллигентным аферистом, тот отшучивался, а мы с Ванькой, молча, сидели сзади, ещё не совсем понимая своей роли в предстоящем деле.
О деле Аркадий заговорил, только когда остановились на забитой машинами стоянке перед этим вот ночным клубом. Он вышел, достал сигареты. Сергей Сергеевич обошёл джип и встал рядом. Ванька открыл дверцу со своей стороны и, развернувшись вполоборота, с вожделением смотрел на распахнутые двери ночного заведения — я просто кожей ощутил, как ему хочется оказаться внутри.
— В общем, мне надо товарища прикормить, — сказал Профессор, разминая в нервных пальцах тонкую сигаретку. — Комерса одного пасу. Деньги крупные намечаются.
— А с нас-то какой понт? — поинтересовался я, отметив настороженность директора спорткомплекса — он был в тот день молчалив, куда-то пропали его обычная разговорчивость и привычка к месту и не к месту отпускать грубоватые шутки. — Увидит твой комерс бандитские рожи и слиняет сразу.
— Мне нужно чтобы вы посмотрели на него, чтобы знали в лицо. Там понадобится изъять кое-что, но это потом. А сегодня, как бы случайно, встретимся, я точно знаю, что они сегодня в «Хаусе» будут. Мужик кручёный, боюсь, слезет с темы — и плакали тогда мои денежки. А по деньгам я потом с вами разберусь.
— Да без базара! — усмехнулся я.
Сергей Сергеевич, инструктируя перед встречей, предполагал что-то подобное. Также он ожидал, что Аркадий, несмотря на то что ему очень была нужна наша помощь, не будет сразу выкладывать карты на стол.
— Ты не показывай ему, что умный. Вон, как Ванька, включай дурака. А то лис хитрый, чуть подвох почует — съедет с темы. Я тебя почему к Аркаше приставил? Внешность у тебя подходит — цыган и есть цыган! — Он посмотрел на меня оценивающе, я тоже глянул в зеркало. Как сейчас помню, был тогда мелким, худым, вёртким. Коротко ещё не стригся, и шапка крутых чёрных кудрей действительно делала меня похожим на цыгана. Не мешали даже пронзительно-синие глаза. Нос, наверное, тоже цыганский — узкий в переносице, с раздутыми ноздрями, слегка крючковатый. Не красавец, но и уродом себя не чувствовал. Вообще, внешность свою не считал чем-то выдающимся, однако не комплексовал. Скорее, хрупкое сложение и небольшой рост были причиной подростковых переживаний — поэтому и занялся спортом. — Ты с ним веди себя, как обычно. — Сергеич встал, прошёл к сейфу, достал бутылку водки. Он пил всегда — я даже не помню, видел ли его трезвым. Пьяным видел. Напившись, директор спорткомплекса начинал рассказывать обо всех, кого «запрессовали» в подвале. При этом плакал. Но, протрезвев, обычно ничего не помнил. И дальше жил подшофе — до следующего срыва. — Ты, это, Яшк, сильно под шкуру влезть не пытайся, расколешься. Да и не по зубам он тебе — профессионал! — предупреждал меня наставник ещё перед первым делом с Профессором. — Сначала вы с ним так, для раскачки, по мелочовке помотаетесь, но там крупный куш зреет: упустить — значит затупить по полной программе…