И все-таки Фарида очень хотела опять оказаться с мужем и не желала откладывать отъезд до появления на свет ребенка, когда поездка могла обойтись еще дороже. Услыхав от соседей, что в том же поезде отправляются два военных врача и другая семья из их деревни, она пустилась в путь длиной в три тысячи девятьсот миль. Маленькая, хорошенькая Фарида Нуреева с печальными карими глазами отнюдь не была ни слабой, ни нерешительной. Черные, разделенные прямым пробором и аккуратно зачесанные за уши волосы обрамляли ее широкое горделивое лицо, увядшее от суровой жизни.
За десять лет супружества с Хаметом их жизнь необратимо изменили потрясавшие страну бурные социальные и политические события. На протяжении многих поколений семья Хамета работала на земле, и этот образ жизни лишь недавно нарушила революция. При новом общественном порядке амбициозный Хамет сумел найти себе новое применение и с удовольствием променял халат бедного татарского земледельца на форму политрука, открывающую большие перспективы. Продвижение по службе предполагало постоянную смену места жительства, готовность сняться с места в любой момент. Фарида часто неделями оставалась одна, присматривая за маленькими детьми. Но хотя жизнь не позволяла им укорениться, в какую б татарскую деревушку ни посылали Хамета, они жили среди своего народа, в знакомых местах.
Нынешнее путешествие на Дальний Восток означало прощание с прежней жизнью, и, несмотря на успокоительные заверения, Фарида, сев в поезд, не могла отделаться от тошнотворного страха. Она никогда раньше не пускалась в столь дальний путь, а теперь везла детей из относительно безопасной глуши уральских гор в потенциально опасный порт. Она гадала, какую жизнь сможет там обеспечить детям, особенно малышу, которого ожидала с тревогой.
Транссибирский экспресс змейкой прокладывал путь через гористый Урал в Сибирь, мимо сотен одинаковых маленьких городков и деревянных домов. Фарида глядела из окна на покрытые снегом степи, угрюмые сосновые леса и серебристые березы, прерывавшие время от времени монотонную белизну. Тем временем Роза, Лиля и Розида радовались новому приключению, бегали взад-вперед по коридору, с великим волнением исследовали поезд, лишь смутно догадываясь о том, что новый братик или сестричка вот-вот появится на свет.
17 марта у Фариды начались схватки. До Владивостока оставалась еще тысяча девятьсот миль. Соседи позвали доктора, постелили в купе чистые белые простыни. В тот же день Фарида родила мальчика. Услышав первые крики, его сестра Роза пришла в такое волнение, что, перестав обращать внимание на других пассажиров, проходивших по коридору, прищемила руку дверью, и ее всхлипывания смешались с плачем новорожденного. По мусульманской традиции имена детей должны начинаться с той же буквы, с какой начинается имя первого ребенка, и Фарида назвала сына Рудольфом8. Она выбрала имя за звучность, а вовсе не в честь Рудольфа Валентино, как одно время считалось9.
Покоясь на руках матери, единственный сын Нуреевых начал путь, который привел его из одного конца страны в другой, а потом наполовину обратно, так что на протяжении следующих пяти лет он проделал около семи тысяч миль. Мытарства первых лет должны были навсегда лишить его ощущения пущенных корней. Он всегда будет цыганом, а не оседлым жителем родной страны. «…Я считаю весьма символичным знамением то, что мне предстояло родиться в дороге, между одним местом жительства и другим. Это вселило в меня догадку, что моя судьба — быть космополитом. С момента рождения у меня не было настоящего чувства «принадлежности», я не мог назвать своими собственными ни реальную страну, ни дом. В моем существовании не было ничего обыкновенного, оно не ограничивалось нормальными пределами, порождающими ощущение постоянства, и это всегда внушало мне сильное убеждение, что я с рождения не принадлежу ни к какому государству».
Начиная со времени и места рождения, жизнь Нуреева полна неопределенности. К сожалению, ни свидетельство о рождении, ни воспоминания родных не дают ответов на вопросы, которыми задаются те, кто пытается подробнее узнать о его жизни, начавшейся в самые мрачные времена сталинской эпохи. Даже сам Нуреев не сумел позже установить точный момент своего рождения, чтобы составить астрологический прогноз. Хотя семейное предание утверждает, что он родился днем, ни его сестра Розида, ни племянница Альфия, обе жившие с Фаридой Нуреевой, не припомнили, слышали ли от нее когда-либо упоминание о том месте на Транссибирской магистрали, где Рудольф появился на свет. Впрочем, он заявлял, что у него нет сомнений, и в своих мемуарах, лежащих в основе всех предшествующих описаний его жизни, сообщал, что поезд «мчался вдоль берегов озера Байкал неподалеку от Иркутска» и его сестра Роза, которой было тогда восемь лет, в Иркутске сошла с поезда, телеграфировав отцу радостное известие. Но география опровергает его слова: по Транссибирской магистрали поезда прибывают в Иркутск прежде, чем огибают Байкал10. Рудольф — или его мать — могли просто выбрать местом рождения Байкал как единственное чудо природы на скучном пути. Вспомним также, что мемуары Нуреева, написанные за него профессионалами, вышли на Западе в 1962 году, когда нельзя было проконсультироваться с очевидцами и когда даже самому Нурееву многое было неведомо, особенно о ранней истории его семьи.
8
Вторая дочь Нуреевых, Лиля, была исключением, хотя причина этого остается загадкой, которую не смогла разгадать даже дочь Лили. (Здесь и далее при-меч. автора выделены знаком [Вторая дочь Нуреевых, Лиля, была исключением, хотя причина этого остается загадкой, которую не смогла разгадать даже дочь Лили. (Здесь и далее при-меч. автора выделены знаком 8.)].)
9
По словам Розиды, этот актер, звезда немого кино, блиставший в 20-х гг. в Голливуде, в то время был абсолютно неизвестен ее матери.
10
Если верить, что Роза телеграфировала отцу из Иркутска, Рудольф должен был родиться где-то к западу от Байкала или на берегах единственной впадающей в это озеро реки Ангары. Если же Роза сошла с поезда не в Иркутске, а дальше к востоку, возможно, он появился на свет либо на южном берегу Байкала, либо ближе к Владивостоку.