Прилежным занятиям он предпочитал танцы, и если по радио передавали подходящую музыку, мог увлеченно протанцевать весь день – с того момента, как возвращался из школы и до самого вечера.
«В школе, хотя я в значительной степени способствовал нашим победам на всех национальных конкурсах, учителя стали посылать постоянный поток писем моему отцу, жалуясь на мое равнодушное отношение к занятиям. “Нуреев занимается все меньше и меньше… У него ужасное поведение. Он всегда опаздывает в школу… Он прыгает подобно лягушке… Это все, что он умеет… Он танцует даже на лестничной площадке”»[12], – вспоминал Нуреев.
Отец Рудольфа, наблюдая за сыном, хмурился и даже частенько порол его за танцы дома. Хамет мечтал, чтобы его сын получил техническое образование и стал инженером. По его мнению, тогда Рудольф смог бы твердо стоять на ногах. Танцы же к почтенным занятиям не относились: всех артистов Хамет считал пьяницами и разгильдяями. Он наотрез отказался купить сыну пианино, мотивируя это тем, что в крошечной комнате его негде поставить. К тому же пианино было бы невозможно носить с собой, чтобы развлекать музыкой друзей. Взамен Хамет предложил купить сыну баян или губную гармошку, чтобы музыкой и песнями развлекать компанию. Необщительного, замкнутого Рудольфа такая перспектива совсем не прельстила. Однажды Хамет даже обратился к учительнице, попросив повлиять на Рудольфа, отвратить его от танцев. Но Халтурина не стала этого делать, не желая губить юный талант. К тому же ее восхищало, как настойчиво и упорно Рудольф Нуреев идет к своей цели. «Он был очень упорный, очень настойчивый», – вспоминала она. Да и Фарида всегда становилась на сторону сына!
Понимала младшего брата и его сестра Роза – старшая в семье. Она тоже занималась танцами и вполне разделяла восторг Рудольфа и его любовь к сцене.
Дворец пионеров
Когда Рудику исполнилось десять лет, он поднялся на новый уровень – его приняли в танцевальный кружок при Дворце пионеров. Надо сказать, что в те годы «дворцы пионеров» были действительно дворцами: их строили по типовому проекту в стиле сталинского ампира – с колоннадами, богато украшенными фронтонами и большими залами.
Дворец пионеров и школьников в Уфе был открыт в 1936 году. До Великой Отечественной войны он располагался в доме № 61 по ул. Зенцова, переименованной в 1937 году в ул. Ленина. В его многочисленных кружках занималось более тысячи воспитанников. Балетным танцам детей учила Анна Ивановна Удальцова, профессиональная танцовщица, выступавшая некогда в кордебалете у Дягилева. Надо сказать, что Дягилев даже в кордебалет плохих танцовщиков не брал. Потом Анна Ивановна вышла замуж за белого офицера, он попал в тюрьму, а после его освобождения их обоих сослали в Уфу. В свою студию Удальцова принимала далеко не всех. Прежде всего она потребовала, чтобы Рудик продемонстрировал ей, что уже умеет. Он станцевал гопак и лезгинку – Удальцова была поражена и очарована.
Тогда ей было чуть более шестидесяти лет, это далеко еще не старость, но выглядела она на все семьдесят: сказывались жизненные невзгоды. К счастью, жизнь забрала у Анны Ивановны лишь красоту, пощадив ее здоровье: первая учительница Рудольфа Нуреева дожила до ста трех лет и умерла в один год со своим прославленным учеником. В 1989-м, когда Нурееву разрешили вернуться в СССР и посетить Уфу, они встретились. Глаза Анны Удальцовой светились искренней радостью. Она обнимала и целовала своего ученика, живо интересуясь его выступлениями.
По воспоминаниям друзей, Удальцова всегда была очень добрым человеком, но в то же время ей был свойственен определенный снобизм. Она относилась к маленькому Рудику хоть и ласково, но все же с пренебрежением, порой называя его «неумытым татарчонком».
Нельзя утверждать, что Нурееву все давалось легко. Напротив! Он был физически слабым мальчиком: сказались недоедание, да в придачу его нелюбовь к играм на свежем воздухе и порой диковатым забавам мальчишек. Так, когда преподаватель велела развести в стороны прямые руки и так делать упражнения, то Рудик долго не выдерживал этой трудоемкой позы, сгибая руки в локтях и поджимая пальцы. Впоследствии у него ушли долгие часы упражнений на то, чтобы наработать мышечную массу и закалить свое тело.
Прозанимавшись с Рудиком некоторое время, Удальцова заключила: ему необходимо ехать в Ленинград, или, как она привыкла называть этот город, – в Санкт-Петербург. Только там он получит желаемое образование, только там его научат мастерству классического танца. Удальцова знала, о чем говорила: в Ленинграде жила ее дочь, и старая балерина каждый год ездила ее навестить и обязательно посещала Мариинку – театр оперы и балета имени С.М. Кирова.