А теперь позвольте вернуться к нашему герою.
В конце 1980-х кинорежиссер, директор кинокомпании «Мирис» Виктор Бочаров задумал серию фильмов «Апостолы русского балета». В его планы входило собрать воедино сохранившиеся видеозаписи русских балетных звезд двадцатого века, а также запечатлеть беседы с ныне живущими прославленными исполнителями. Проект находился уже в работе, когда съемочной группе кинокомпании, и не мечтавшей о такой удаче, удалось не только лично пообщаться с Рудольфом Нуреевым, но и побывать в его доме на островах Галли близ Италии. Приятельница Нуреева со времен его юности, физик Любовь Мясникова, в девичестве Романкова, помогла договориться с Рудольфом о встрече. И вот после телефонного общения старых друзей в августе 1992 года состоялась встреча легендарного Нуреева с русскими документалистами.
Острова Галли, где он в то время обосновался (сорок минут морем от Капри), оказались местом чрезвычайно живописным. Эти три острова, обрамленные высокими скалистыми берегами, в 1920-е годы приобрел другой русский танцовщик и балетмейстер — Леонид Мясин. Все здесь было построено по его чертежам, в том числе и дом, где в дальнейшем поселился Нуреев. Вспомним высшую награду, обещанную доблестным Дон Кихотом верному оруженосцу Санчо Пансе: когда-нибудь, после битв и сражений, ты получишь остров и станешь там королем, живя мирно вдали от суеты и шума…
Если точнее, домов на острове было три. Поговаривали, Рудольф еще в начале 1980-х выкупил их вместе с островами у наследников Мясина (называлась сумма в сорок миллионов долларов!). Он отреставрировал эти дома, располагавшиеся на горном склоне один над другим, и над самым верхним построил давно задуманную балетную студию.
Пол и стены в этом поместье были отделаны керамической плиткой, расписанной также по эскизам талантливого Мясина. Даже сиденья и спинки садовой мебели оказались выполненными из керамики. Нуреев то и дело поговаривал о реставрации этой оригинальной мебели.
Были у Рудольфа и другие, далеко идущие планы. На острове находилась четырехэтажная башня, которую Нуреев как раз приводил в порядок. По его замыслу там должна была расположиться хореографическая школа. На каждом этаже этой башни предполагались классы и жилые комнаты для студентов. В будущем, как планировал Нуреев, сюда будут приезжать на стажировку молодые исполнители из разных стран. Великий танцовщик не собирался изменять своему жизнелюбию: он хотел жить и работать дальше!
…При первом же взгляде на Рудольфа Виктор Бочаров с горечью осознал: ни о каких съемках ни сегодня, ни в будущем серьезно говорить уже не придется. Внешний вид Нуреева свидетельствовал о необратимом ходе жестокой болезни: иссушенные лицо и тело — ничего общего с прежними фотографиями и кинозаписями! Но особенно потрясли киношников ноги танцовщика, точнее, его ступни. Чудовищно деформированные благодаря титаническому каждодневному труду, они лишь слабо напоминали человеческие конечности…
«Солнце в крови!» — говорили о Нурееве еще в 1958 году после его выступления в дуэте с Аллой Сизовой на Всесоюзном конкурсе артистов балета. Это был самый настоящий триумф! Триумф юного Рудика Нуреева, его педагога — Александра Пушкина, тезки великого поэта, триумф Ленинградской балетной школы… Солнечный человек, Рудольф в конце своих дней обращал немалые надежды на исцеление к солнцу. Да и как могло быть иначе, если принимать во внимание происхождение его фамилии: она появилась благодаря деду танцовщика, которого звали Нур. В переводе с башкирского — солнечный свет…
Съемочной бригаде Бочарова довелось наблюдать шокирующую сцену: после обеда, когда солнце стояло в зените и термометр буквально зашкаливал (+40–45 градусов!), Рудольф улегся позагорать на придомовой террасе. Его прикрывала от палящих лучей только книга известного российского балетоведа Веры Красовской. Такое было сложно выдержать и здоровому человеку… Как позже выяснилось, Нуреев был уверен: вылечить его предстояло именно солнцу!
Проявив редкую для их профессии деликатность и оставив хозяина отдыхать, киношники решили искупаться в бухте. Удовольствие от теплых прибрежных вод вскоре прервала другая картина: они вновь увидели Нуреева, который медленно спускался к морю по горной тропинке. Удивляться опять было чему: великий танцовщик предстал перед гостями в первозданной наготе!