— Он хорошо спал, ему лучше.
— О Боже, благодарю Тебя! — прошептала Руфь, прислоняясь к стене.
Это было уже слишком! Как эта падшая девушка смеет благодарить Бога за жизнь ее сына? Как будто она имеет право принимать в нем какое-либо участие! Миссис Беллингам смерила ее таким холодным, презрительным взглядом, что Руфь вздрогнула. Миссис Беллингам произнесла:
— Молодая женщина, если в вас есть хоть сколько-нибудь приличия или стыда, то, надеюсь, вы не осмелитесь ворваться в его комнату.
Она немного постояла, словно ожидая ответа и готовясь услышать дерзость. Миссис Беллингам не понимала Руфи и не могла представить себе, как твердо Руфь верила, что если мистер Беллингам останется жив, то все пойдет хорошо. Когда она ему понадобится, он пошлет за ней, будет о ней спрашивать, будет ее к себе требовать, пока все не склонится перед его твердой волей. Руфь думала, что теперь он еще слишком слаб и не замечает, кто за ним ухаживает. И хотя для Руфи было бы только бесконечным наслаждением заботиться о нем, она думала не о себе.
Она тихо посторонилась, чтобы дать пройти миссис Беллингам.
Чуть позже пришла миссис Морган. Руфь все еще стояла у двери, от которой она, казалось, не могла оторваться.
— Что это, мисс, для чего вы тут торчите? Это ни на что не похоже. Если бы вы слышали, как отзывалась о вас миссис Беллингам! Ведь этак моя гостиница потеряет всякую репутацию. Я вам отвела вчера вечером комнату, чтобы вы там сидели и никому не показывались на глаза. Разве я не говорила вам, какая важная леди миссис Беллингам? А вы все-таки прямо к ней лезете. Нехорошо, не такой благодарности ждала от вас Дженни Морган.
Руфь отошла прочь, как испуганный ребенок, которому сделали выговор. Миссис Морган последовала за ней в ее комнату, не переставая ворчать. Затем, облегчив себя этим ворчанием, она прибавила более мягким голосом:
— Ну, сидите тут, будьте умницей, а я буду присылать вам завтрак и сообщать о здоровье мистера Беллингама. Если хотите, можете сходить погулять, но, сделайте милость, выходите через боковую дверь. Это избавит нас от скандала.
Весь день Руфь сидела пленницей в комнате, отведенной ей миссис Морган, — и этот, и многие другие дни. Но по ночам, когда все в доме стихало и даже мыши, собрав все валявшиеся крошки, возвращались в свои норы, Руфь выходила из комнаты и пробиралась к двери в комнату больного, чтобы услышать, если возможно, хоть звук его милого голоса. По тону она могла распознать не хуже сиделки, как себя чувствует мистер Беллингам и поправляется ли. Ей страстно хотелось еще раз взглянуть на него, но Руфь принуждала себя терпеливо ждать. Когда он настолько выздоровеет, что начнет выходить из комнаты, когда сиделка не будет все время находиться возле него, тогда он пошлет за своей Руфью, и она расскажет, как была терпелива из любви к нему. Но все-таки даже с этой утешительной надеждой ждать приходилось слишком долго.
Бедная Руфь! Ее вера строила воздушные замки. Они возвышались до небес, но оставались всего лишь мечтами.
ГЛАВА VIII
Миссис Беллингам улаживает все честно и благородно
Мистер Беллингам поправлялся очень медленно, но причиной были скорее его капризность и раздражительность, чем тяжесть самой болезни. Он не хотел дотрагиваться до неопрятно приготовляемых в этой гостинице кушаний, которые возбуждали в нем отвращение еще и до болезни. Напрасно уверяли его, что Симпсон, горничная его матери, внимательно наблюдала за стряпней в кухне. Мистер Беллингам постоянно находил безвкусными самые лучшие блюда, чем выводил из себя миссис Морган и заставлял ее бормотать проклятия. Однако пока что он был слишком слаб для отъезда, и миссис Беллингам решила пропускать мимо ушей ворчание хозяйки.
— Кажется, тебе сегодня лучше, — сказала она, когда лакей придвинул его диван к окну спальни. — Завтра ты сможешь выйти из комнаты.
— Если бы можно было уехать из этого отвратительного места, я бы отправился уже сегодня. Но, кажется, мне никогда отсюда не вырваться. А пока я сижу здесь, как в тюрьме, я ни за что не поправлюсь.
И он откинулся на спинку дивана, всем своим видом выказывая отчаяние. Вошел доктор, и миссис Беллингам с нетерпением принялась расспрашивать его, когда же сыну можно будет наконец уехать. Тот же вопрос доктор слышал и от миссис Морган и потому отвечал, что не находит больших препятствий для отъезда. После ухода доктора миссис Беллингам несколько раз откашлялась. Мистер Беллингам уже догадался, что значат эти приготовления, и нервно вздрогнул.