Картинки в голове Руха не успевали, они наползали одна на другую, потом мчались сплошным разноцветным потоком, а затем и вовсе сложились в один огромный кирпич. Этот груз придавил голову к земляному полу и Рух на время потерял способность шевелиться. Потом все тело начало трясти, словно в телеге на каменистой дороге, выдавливая изнутри все косточки и внутренности, так что Рух ощутил себя безвольной медузой. А после началось совсем уже такое, что никак не должно происходить со старым опытным воином и о чем стыдно рассказывать. Когда подобное повторилось и на третью ночь, собрав себя с утра, Рух двинул к Габе...
- Ну, чего надо? - Габа всегда и всех встречала крайне недружелюбно, как бы сразу отсеивая тех, кто пришел к ней по пустякам. Такие предпочитали тихонько ретироваться... Рух остался.
- Дык это...
- Уууууу, - сощуривши один глаз, Габа внимательно осмотрела солдата, ткнула пальцем в топчан и приказала: ·СадисьЋ. - Добралось таки... Думала, тебя, побывавшего в сотне миров, не поймает...
- Хто?
- Ты разве не понял? Тебя тошнит воином, который живет внутри тебя.
Рух задумался, пожамкал губами, пошевелил бровями и пробубнил: ·И шо ж теперь?Ћ
- Ну, для начала прекрати строить из себя тупоголового солдафона с ограниченным набором фраз. Это хорошо усыпляет осторожность противников, но я то тебя ВИЖУ. Твоя голова бежит быстрее сердца. Поэтому, разговаривай со мной без страха...
А что делать... Есть два пути: первый - уходить из нашего мира. Делать то, чем ты занимался раньше - воевать за деньги в иных мирах...
Рух упрямо замотал головой...
- Да знаю я, воин-не воин, что ты больше биться не желаешь. Обет дал? Да неважно... Видно, в нашем мире для тебя мало просто ·не битьсяЋ... Надо подумать...
Габа завозилась, пристраиваясь в углу, вся как-то раздулась, приобрела коричневатый оттенок и застыла.
Рух ждал довольно долго, пока не заболела спина, затем чихнул.
- А и сделаем! - промолвила Габа, словно и не замирала изваянием, - Завтра придешь ко мне огород поливать...
***
Огород у Габы был огромный, а ведерки казались малюсенькими...
- Лей воду на каждый кустик то-о-о-ненькой струйкой. Понял, деревянная голова? Лей и следи за каждой капелькой: как упала, куда упала, как дальше потекла. Понял?
- А может, давай я тебе лучше дров нарублю?
- Дурак ты, - огрызнулась хозяйка огорода и бесцеремонно двинула Руха деревянной поварешкой по мягкому месту. Выше она просто не доставала. - Все. Поливай.
... И Рух принялся следить за струйками и каплями. Удавалось плохо. Образы внутри головы бились, кричали, звенели доспехами. К обеду за забором появилась голова Люмрика, прошептала ·Ага!Ћ и исчезла. Через полчаса на заборе сидел уже двое: Люмрик и Солька, и о чем-то тихонько шептались. Рух поливал. Через какое-то время он заметил, что его затянуло в процесс, ему нравится смотреть на серебристые капли и змейки-струйки. А образы из его головы выстраиваются в стройные ряды и утекают вместе с водой. Голова становилась пустой и звонкой.
Как только он это заметил, в другом конце огорода появилсь Габа, задыхаясь заспешила к нему, и закудахтала: ·Стой, стой, солдатик. Пора менять задание. Вот эту часть поливай, наблюдая не за водой, а за растениями: как вздрогнули листочки, трепещут ли лепестки, не вылез ли корешок...Ћ
- Давай я канавы тебе пророю? В одном месте льешь, по всему огороду течет?
- Дур-р-р-ак ты. Растениям воды и так хватит. А вот где они возьмут твое внимание? А без твоего внимания где они возьмут знание, как тебе помочь?
- Кто? Кустики?
- Ну, я ж говорю, дурак... Поливай!
... Вечером Габа спросила, что он заметил. Рух ответил, что яблоня в безветрие качала ветками, а на морковь сползлись десятки божьих коровок. Габа немедленно пошла в огород, сорвала яблоко, вырвала морковь и прокряхтела: ·Дома, тщательно пережевывая, съешь. Завтра приходи, купаться будешьЋ...
***
Рух привык к многокилометровым пешим переходам, его не страшили броски бегом на длинные дистанции, но то, как шла сквозь лес Габа, его пугало. Ее толстое, неуклюжее тело словно расплывалось между деревьев с тем, чтобы возникнуть уже в пяти метрах впереди. Рух еле успевал.