— Время все расставит на свои места.
Лилит взяла Веронику под руку и повела в соседний зал.
Они остановились перед картиной, изображение которой заставило Веронику замереть от восхищения. Огромный вороной конь посреди сжигаемой пламенем рожью на поле нес златокудрого всадника.
— Этого не может быть, — прошептала Вероника приятельнице, оглядываясь по сторонам. — Он стоит вон там с известной моделью Леной Радяновой.
— Отчего же не может быть? Это работы современных художников, прообразы…Впрочем, ты сама все должна понять.
— Радяновой повезло, — вздохнула Вероника, — к ней прискакал ее принц на вороном коне!
— Приглядись, глупышка, — прошептала ей Лилит. — Всадник на вороном коне — всадник Апокалипсиса. — Лилит указала на подпись под картиной. — Его имя — Голод. Девица неизлечимо больна анарексией. Оттого он и рядом с ней. Или она больна оттого, что он рядом с ней. Я не вдавалась в подробности.
— Всадник Апокалипсиса?!
Супер модель Радянова действительно сегодня выглядела не лучшим образом, ее и без того худые плечи выпирали неестественно вперед, грудь впала, лицо осунулось. И мужчина, златокудрый красавец, рядом с ней уже не казался красавцем. Что-то злое и хищное заметила Вероника в его глазах. Он посмотрел на Веронику и оскалил звериную пасть. Именно пасть! Вероника увидела наяву этот ужас.
— Почему я все это вижу?! — испугалась она.
— Ты талантлива, — рассмеялась Лилит, уводя девушку к выходу. — Только талантливые личности могут видеть другие сущности. Мы же скрываемся от простых смертных, чтобы не ввести их в искушение. Та же Муза! Доступна далеко не всем.
— А Эле Погодиной доступна?
— А кто у нас такая Эля Погодина? — весело поинтересовалась Лилит, стараясь поднять Веронике настроение.
— Можно, я как-нибудь вас познакомлю?
— Разумеется, можно, — обняла ее за плечи Лилит, подводя к автомобилю. — Тебе, Ника, можно все. Отныне ты должна жить с этим все позволяющим чувством и расходовать энергию только на смех от радости. От грустных дум появляются преждевременные морщинки, а они будущей звезде экрана ни к чему. Поверь, милая, уколы красоты не помогают, в ботоксе, замечу специально для тебя, содержится нервно паралитический яд. А пластику можно делать не больше трех раз! Я достаточно тебя напугала, чтобы ты больше не хмурилась?
— Достаточно, — постаралась улыбнуться Вероника.
— Вот и прекрасно, — сразу посерьезнела Лилит, садясь за руль. — Теперь я отвезу тебя домой.
Вероника отметила, что Лилит вела себя настолько независимо, что ни с кем не соизволила попрощаться. И Замятин с Вероникой не попрощался, впрочем, видимо, у них так принято. Они настолько занятые, что едва успевают везде бывать. Вот Лилит снова куда-то спешит, только на этот раз без нее. Что ж, у Вероники будет свободное время, чтобы примерить новый гардероб и покрутится перед зеркалом. Лилит права, нужно думать о хорошем и радоваться жизни. Радяновой в чем-то повезло, в чем-то не повезло. Ветровой тоже не всегда судьба преподносила одни подарки.
Зато ей так повезло с Лилит!
Вероника выпрыгнула из машины возле своего подъезда, подхватила пакеты и помахала рукой удаляющемуся автомобилю, самому умному автомобилю на дороге с самой восхитительной Первой-женщиной-на-земле.
Глава 3
С точки зрения биологии, если что-нибудь вас кусает,
оно, скорее всего, женского пола.
Круз Скотт
Большая гримерка больше походила на косметический салон с одной единственной клиенткой, маниакально страдающей идеей скрыть свой истинный возраст. Всевозможные тюбики и пузырьки, коробочки и баночки заставляли туалетный столик, стол рядом с ним, полки в этажерке напротив. Косметические принадлежности на горизонтальных поверхностях разбавляли многочисленные фотографические портреты хозяйки комнаты, ими были увешаны и все стены. Вот она в роли Джульетты, здесь она играет Гамлета, а на центральном фото — Президент страны, вручающий ей звание народной артистки. Фон портретам составляли цветы, они стояли в огромных вазах и заполняли все свободное пространство пола. В их натуральном аромате тонули парфюмерные запахи известных фирм, но аромат этот временами отдавал увяданием.
В мягком крутящемся стуле на колесиках, — возраст уже не тот, чтобы как девочка перебегать с места на место, — по своей гримерке передвигалась прославленная, непревзойденная дива театральных подмостков Инга Стеблова. Она старательно накладывала мэйкап, чтобы никто не усомнился, что ей всего лишь сорок пять, и Инга ягодка опять.