— Никого у меня нет, — сказала Вероника.
— Вот и славно, — Лилит притормозила у обочины.
Вероника решила, что она захотела прогуляться по магазинам, и вышла следом за Лилит. Но Лилит внезапно села на ее освободившееся место.
— Что это значит? — с замирающим от волнения сердцем спросила Ветрова.
— Садись за руль, — небрежно предложила Лилит, — машина, собственно, твоя. Замятин решил, что будущей звезде неприлично ездить общественным транспортом. А мне всегда нравилось трястись на задней площадке автобуса, это так романтично!
— Моя машина?
Вероника обошла автомобиль кругом, повернулась, обошла его еще раз.
— Только не нужно целовать бампер и протирать ароматическими салфетками фары! Относись к достойным подаркам спокойно. Ника, расслабься и получи это удовольствие, — Лилит показала на руль.
— Я точно кого-нибудь задавлю, — промямлила Вероника, усаживаясь за руль. Она нежно погладила автомобиль. — Или разобьюсь, у меня нехорошие предчувствия.
— Глупости, — любимым словечком отрезала Лилит. — Тебе дана долгая и счастливая жизнь, иначе я с тобой не связалась бы.
— «И прожить ее нужно так, чтобы не было мучительно больно»…
— Не будет, заводи, детка, — оборвала ее Лилит в нетерпении.
— А водительские права?! У меня нет никаких прав!
— Прав в этой стране нет у пенсионеров, мы с тобой, к счастью, пока еще не дожили до преклонного возраста, — хмыкнула Лилит, доставая из бардачка документы. — Здесь все, и за все заплачено. Пусть только попробуют остановить, — и она небрежным жестом поправила роскошные волосы. — Держи, по этому телефону позвонишь, если будут неприятности, скажешь, что от меня.
— Спасибо, — пробормотала Вероника, все еще не приходя в «сознание».
— Не люблю сантименты, — скривила красивое лицо Лилит. — Жми на газ!
— Куда мы едем?
— К Шубину! Он ждет нас с утра.
Тонкие мужские пальцы торопливо перебирали новые снимки Вероники Ветровой, случайно сделанные сегодня в этом фотоателье. Вероника получилась замечательно, на каждом снимке была запечатлена частичка ее души, радости, удивления, восторга и магнетической притягательности, которую он до сих пор не испытывал ни к одной земной девушке. Чистая, нежная, бесконечно дорогая, ее и впрямь хотелось жалеть и оберегать от всего вредного, мучительного и безжалостного.
Пальцы остановились на одной из фотографий и нервно потерли светлое пятно возле ее лица.
Только не это! Только бы не опоздать!
И дело не в том, что он не сможет выполнить свою миссию. Нужно не дать погибнуть этой девочке, устремляющейся на яркий свет рампы безмозглой бабочкой. Нужно защитить ее и исчезнуть. Исчезнуть навсегда, вселив в нее надежду на избавление, искупление от грехов и вечную радость рая. Там, возможно, там они встретятся для того, чтобы больше никогда не расставаться. Это любовь?
Он не знал. Это сумасшествие, так говорили другие, те, кто думал, что это любовь.
Но Ангел-спасатель не слушал их и продолжал выполнять свою тяжелую работу.
Люди, подталкивающие себя к выходу, который ведет в никуда, сами захлопывают за собой дверь, отрезая пути к спасению. И тогда им на помощь приходит он. Но не ко всем, только к избранным. Несправедливо? Каждому свое. К ней он придет, если не опоздает.
Но это пятно, она уже обречена. Борьба будет тяжелой, исход ее предрешен.
Если это любовь.
Пальцы смяли фотографию с пятном у лица Вероники и взяли другую.
Погрешности аппаратуры. Такой аппаратуры?!
На втором снимке она прекрасна, чиста и безмятежна.
Так стоит ли спасать этих людей? Если они сами хотят гибели и делают все возможное для последнего шага в пропасть…
Он спасет только ее. И пусть это будет любовь.
За это его накажут. И Ангел-спасатель будет обречен выполнять только черную работу.
Но пока этого не произошло, и светлого лица нежной красавицы еще не коснулась тень смерти, он останется Ангелом-спасателем, тем, кем должен быть по праву возрождения в этом мире.
Пальцы мягко дотронулись до лежавшего рядом с фотографиями Вероники снимка распластанной на полу Инги Стебловой.
Этой уже не помочь. Она сама, по кирпичику, выстроила себе дорогу в ад. Пресыщение — тяжкий грех. Ее наказали, но палач остался недосягаем. Пока, он еще свое получит.