— И похоть, — прошептала Вероника, приглядываясь к ярко освещенному, в отличие от местной церкви, дому.
— И это тоже, — улыбнулся ей Замятин и занялся парковкой автомобиля.
Вероника прошла в дом, который оказался не закрыт, и очутилась в просторном холле. И здесь было светло как днем. Следом за ней зашел Замятин. Жестом хозяина он пригласил ее пройти в гостиную, усадил ее на большой мягкий диван и пообещал напоить.
Когда он ушел за водой, Вероника принялась рассматривать холостяцкую обстановку. Металл, стекло и пластик — истинные спутники одинокого мужчины. Кожаный диван, кресла, грандиозный, в половину стены, экран телевизора, журнальный столик у ее ног, огромная шкура белого медведя. Вероника нагнулась для того, чтобы пощупать мех, скорее всего, не натуральный, ведь таких огромных медведей в природе просто не бывает. Мех грел руку, зверя действительно ободрали, жаль мишку.
В интерьере не было ничего лишнего, чтобы говорило о привычках и предпочтениях хозяина.
Разве что картины. Вероника подумала, что две из пяти картин, украшавших гостиную, точно принадлежат кисти известных живописцев. Все картины были пейзажами, Замятин любил природу и пользовался ее дарами и трофеями весьма охотно.
— Все рассмотрела? — Максим вернулся с подносом, на нем стояли два бокала с соком, — яблочный фреш, только что выжатый, он вернет тебе силы.
Вероника залпом выпила прохладный сок, почувствовав, как он медленно и мягко пробирался к ее желудку, насыщая организм и наполняя его томной негой. Подумалось почему-то, что мишку жаль, что Ингу жаль, Светлану Надеждину, но себя жаль больше всех. Разве это справедливо, что она так страдает и мучается, находясь фактически в объятиях великолепного мужчины, о котором раньше могла только мечтать?!
— Ты устала, — Замятин взял пушистый плед с дивана и принялся укрывать ее ноги.
Вероника вздрогнула от его нежного прикосновения и затаила дыхание. Ей захотелось прикоснуться к нему, погладить темные, шелковые волосы, ощутить его близость и дотронуться губами до губ. Это было желание! Он моментально уловил перемену в настроении, обнял Веронику и с жадностью приник к ее губам. Жар безумия охватил Веронику с головы до ног. Прошел озноб, прекратилась непонятная дрожь, по ее телу разлилась сладкая истома от предстоящего блаженства.
Замятин целовал девушку властно и решительно, словно заявлял на нее свои права, которые был не вправе оспорить ни один смертный.
Внезапно, не разжимая объятий, Замятин встал и поднял Веронику над полом.
— Это то, чего ты хотела?
— Да, ну, да, наверное, — ответила она неуверенно, продолжая обнимать его за шею.
— Тогда мы продолжим после того, как ты определишься с желанием.
Замятин вернул девушку на диван и, как ни в чем не бывало, отправился обустраивать их ночлег.
Едва дотронувшись головой до подушки в спальне, отведенной радушным хозяином, Вероника уснула. Она была не в силах ждать очередного вторжения Максима в ее душу, так как не понимала, откуда вдруг возникло страстное желание принадлежать именно этому мужчине. В памяти всплыли слова Лилит, ела ли она яблоки…
— Яблочный фреш, — горько усмехнулась Вероника, закрывая глаза. — Что ж, я должна быть с ним ласковой, он мой спонсор, такой привлекательный, волнующе прекрасный мужчина. И все-таки обидно, когда тебя оставляют посередине пути, словно окатив холодным душем.
Она вспомнила мрачную церковь и мысленно поблагодарила Замятина, что он не оставил ее там.
Ей ничего не снилось в эту ночь. Совершенно ничего, благодаря чему Вероника отлично выспалась. И, здесь она не знала плакать ли ей или смеяться, никто ночью ее не побеспокоил. Словно зверь спрятался в засаде и терпеливо поджидал, когда жертва выбьется из сил, чтобы наброситься на нее и уничтожить.
Утро, как она того и ожидала, развеяло страшные сомнения Вероники и вселило надежду на счастливую жизнь. Иначе быть не могло! Она молода, красива, здорова. Ах, да, Вероника Ветрова теперь успешна! И ради этого стоило жить, ради чего еще? А Замятин, что Замятин? Никуда он не денется, Вероника еще посмотрит, кто в их тандеме охотник, а кто жертва.
Вчера она допустила непозволительную слабость.
Не ту, что позволила себя поцеловать так страстно и пылко. А ту, что поехала в деревенскую церковь с Замятиным. Он так ничего и не понял, да она и сама ничего не поняла. Все это было как сон, уходящий вместе с утренним туманом в безвозвратное прошлое.