"...Тени, тако же Менторами именующиеся - есть существа, всему живому противные, на сострадание неспособные и жестокостью упивающиеся; по натуре своей страшнее всякой нечисти будут, ибо жизни никакой не щадят. Питаются душами нашими, силу из них черпая невообразимую, и своих тьмы отродий - как безликих, бесформенных, гончих и прочих, подпитывают;
горе тем, коих с Менторами судьба сводит, ибо куда ступит нога этих тьмы исчадий - туда и смерть, влачащаяся за ними неустанно, вскоре прибудет..."
Sertenorum, Древнего Зла описания
- Длинный путь. Впереди виднелся просвет, из кромешной тьмы доносились голоса, молящие о помощи. Но он шёл дальше, невзирая на бесконечные мольбы. Потому что Он так велел - отвернувшиеся, не признающие Его будут страдать. Потому что такова Его воля и Его право. Он - хозяин, Он - Создатель, Он - сама власть; он слышит Его, и не смеет неповиноваться. Несущий слова Создателя, несущий истину - настоящий, не самозванец, коих много; он ошибался. А когда захотел спастись, Он лишил его рассудка. Да, именно так Он и поступил: Он лишил его...
- Пшёл вон, рвань!
Торговца, раскладывавшего свои товары на прилавок - то были всевозможные сорта сыра и фрукты, снующий туда-сюда старик вывел из себя. Однако, тот сделал вид, будто его не заметил, и продолжил ходить вокруг.
- Глаза-то разуй, старикашка.
На рыночной площади, кроме старика и торговца, пока не было ни души: слишком рано. На пустых прилавках расселись вороны. Громко каркая, они жадно поглядывали на только что выложенную провизию и ждали подходящего момента.
Старик, сделав очередной неровный круг, рукой задел головку сыра; она упала на брусчатку и в мгновение ока на неё накинулась туча ворон. Торговец, пунцовый от злости, бросился защищать оставшиеся товары и разгонять назойливых птиц, громко бранясь и размахивая большими руками. Вороны лишь отлетели чуть дальше и снова заняли позиции.
Старик, бормотавший себе под нос какую-то бессмыслицу, опять - как нарочно, прошёлся перед прилавком, согнув спину и прихрамывая.
- Пшёл вон, я сказал!- мужчина трясся от гнева, пухлые щёки вздрагивали при каждом резком движении. Он метнулся к старику с длинной бородой и толкнул. Он охнул и упал, не в силах подняться. Старая коричневая шляпа с широкими полями свалилась с седой головы. Торговца мало заботило, что старик слеп - он вновь в пылу гнева замахнулся, вкладывая в удар все свои силы и злость. В этот миг кто-то одёрнул его сильным, резким рывком - да так, что он едва не упал.
- Как это понимать?
Голос мужчины был низким, говорил он чётко и размеренно, произнося слова с едва заметным, странным акцентом.
- А ты ещё кто!?- толстяк в грязном фартуке развернулся, недоверчиво глядя на дерзкого незнакомца. По привычке вытерев об себя ладони, он стал в уверенную позу и прищурился.- Слыш, умник. Проваливай отсюда, покуда цел. А то стражу кликну, дык они тебя быстро...вышвырнут! У меня здесь связи!
- Помоги старику подняться и извинись.
- И не подумаю! Стража...
Низкий, похожий на толстую мышь мужчина не договорил и свалился, словно мешок с картошкой, когда незнакомец что-то коротко прошептал и двумя пальцами коснулся его лба.
Бледный мужчина с рыжими волосами, ростом выше среднего, выглядел уставшим; по запылившемуся плащу можно было сказать, что либо он проделал долгий путь, либо какое-то время провёл в пустошах. Окинув не решающего шевельнуться старика холодным взглядом, он переступил через вовсю храпящего, пускающего слюни толстяка, ухватил старика за плечи и поставил на ноги. Тот молчал. Он был по-прежнему бос, в тех же старых лохмотьях, от него разило потом и мочой. Ричард взял помятую шляпу и вручил хозяину.
- Как тебя звать, старик?
Тишина. На грязном, смуглом лице застыло безразличие.
- Быть может, после того, как поешь, ты станешь менее молчаливым.
Взявшись за потрёпанный рукав рубахи, Ричард вывел его на знакомую улицу, в конце которой в ряд стояли жилые дома. В квартале мастеров все они были добротные и ухоженные, иногда - даже выбеленные, со стёклами и узорными ставнями. Вот только каменная кладка заканчивалась с началом квартала: по какой-то причине укладка дороги приостановилась несколько дней назад. Уже неделю не шёл дождь и это несказанно радовало: размокшая земля быстро превращалась в грязевую кашу.
Двое шли прямо к дому с кирпичными стенами, четвёртому среди ряда таких же, имеющих схожую планировку, но каждый из них чем-то отличался. Четвёртый не был расписан яркими красками, на деревянном заборе не висели глиняные горшки, но он имел пристройку в виде кузницы.
Вдруг входная дверь распахнулась. На крыльцо скользнул мальчонка в ночной рубахе и, забыв надеть башмаки, босиком выбежал навстречу. Переполненный радостью, словно щенок, дождавшийся возвращения хозяина, он не удержался и уткнулся рыжеволосому в бок, обхватив изо всех сил своими маленькими ручками.
- Дядя Аргус, дядя Аргус! Наконец-то вы вернулись!- он поднял на него большие невинные глаза. Каждый раз, когда мальчонка прикасался и смотрел на него с искренним восхищением и радостью, Ричарду хотелось как можно скорее куда-нибудь убраться, только бы его не видеть; непонятное, совершенно чуждое чувство возникало всякий раз, когда это светлое создание находилось рядом. Мальчик был таким же странным, необычным стамра, как и его отец - по видимому, оба были лишены чувства самосохранения, раз его не боялись.
- Все ещё спят, а я не спал всю ночь - хотел вас дождаться. Ой, а что это за дедушка? Почему у него лицо в крови...
- Эмрин, отец с матерью ещё не вернулись?- строго спросил Ричард, чуть отстранившись. Мальчика это нисколько не огорчило: светлые глазки по-прежнему сияли.
- Нет, дядюшка. Только нянечка пришла к бабуле, а Мирти ещё спит...
- Зови няню, Эмрин. Этого...дедушку, нужно вымыть, одеть и накормить.
Эмрин неуверенно шагнул к старцу; он громко вдохнул от изумления, когда заметил белёсые глаза с тяжёлыми, полузакрытыми веками, но ничего не сказал. Взявшись за тонкую, грязную ладонь, аккуратно провёл через крыльцо, а затем - в дом. Ричард держался позади.
- Сюда, дедушка, вот так. Тётя Ивве, дядя Аргус велел...
Когда няня появилась в скромной прихожей, Ричард уже поднимался по поскрипывающим ступенькам на второй этаж. Там отцом Эмрина - Лоннедом, ему была выделена небольшая комната.
Лоннед, невысокий, но широкий и коренастый, был кузнецом и настоящим мастером своего дела. Благодаря посредникам и сплетням Ричард узнал, что в Ведруке этот человек - единственный, кто может и умеет работать с белой сталью, и не раз ковал мечи для Элиты. И если выторговать сталь у "таинственного" торговца, прячущего лицо под маской, было нетрудно, то на условия кузнеца он согласился с большим трудом.
Несмотря на то, что семейство Лоннеда жило достаточно скромно, он отказался предоставлять свои услуги за деньги. Взамен он предложил какое-то время погостить в его доме и обучить детей грамоте, а своего семилетнего сына - Эмрина - старотувиамскому, потому как слышал, как пара служителей храма трёх Светлых расхваливала своего послушника, Аргуса из Релендола.
Сначала Ричарда возмутило это предложение и он отказался. Но, поразмыслив, решил, что заставить кузнеца работать насильно не получится: помимо того, что он был невероятно упрям, его знали все в округе, и даже - в Золотом городе. И если что-либо случится, во всём, несомненно, обвинят Аргуса из Релендола, и даже посредники не смогут его оправдать. Однако, из предложенных условий он мог извлечь выгоду: поскольку Маркус отправил его в Ведрук на неопределённый срок, пожить какое-то время у Лоннеда - неплохой способ втереться в доверие к людям и отвести от себя подозрения.
- И зачем я согласился?- думал Ричард, разглядывая своё отражение в настенном зеркале. Ведь он мог позволить себе самые дорогие апартаменты, и приходить в этот дом лишь время от времени...
Щетина на подбородке и щеках отросла, волосы на голове стали длиннее - куда быстрее, чем обычно, и во многом благодаря Амиталь. Таким неухоженным себя он видел, пожалуй, впервые, и это раздражало.