некогда сам содержался в плену, взятый покойным гетманом
Богданом на Желтоводской битве. Вероятно, воспоминание былого
унижения усилило в нем злобу к покойному врагу польской
нации. Он приказал выкопать из могилы в церкви гроб Богдана
Хмельницкого и разметать прах его на поругание псам. Оттуда
Чарнецкий двинулся к Смелой, где произошла у него стычка со
стольником Косаговым, не имевшая, как видно, никакого важного
последствия. Потом Чарнецкий подступил к Стеблову3. Прежде
послал он с трубачом предложение добровольно сдаться.
Осажденные воспротивились. Чарнецкий приказал начать приступ. На
беду осажденным сделался взрыв в церкви, где хранился склад
* Ныне село Чигиринск. уезда, Киев, губ., при Днепре.
2 Ныне село Чигиринск. уезда, Киев, губ., при р. Тясмине.
3 Мест. Канев. уезда, Киев, туб., при р. Роси.
36
пороха. Во время происшедшего переполоха поляки стали
вырубать ворота. Осажденные сдались. Тогда поляки, а за ними татары
бросились в город на грабеж и убийства; буджакские и ногайские
татары сами передрались между собою из-за добычи.
Соединившись снова с Маховским и Тетерею, Чарнецкий
пошел против Бруховецкого, который от Бужина пошел в Канев и
засел в нем. После нескольких неудачных нападений на Канев
Чарнецкий отступил к Корсуну и занялся укреплением этого
городка, а в сторону послал два отряда для укрощения восставшего
поспольства: один пошел к Умани, где засел тогда запорожец
Сацкб Туровец с сечевиками и с отрядом царской рати под
начальством майора Свиньина, другой - к Лисянке1, где собралась
ватага восстанцев в 7.000 под начальством какого-то Гладкого.
Бруховецкий тотчас после ухода Чарнецкого от Канева, в
конце мая, отправил по следам его Серка и Косагова к Корсуну, а
полковников Матвея Шульгу и Филипна Стрелю - на подмогу к
Гладкому в Лисянку. Последние исполнили свое поручение
удачно, прогнали приступавших к городку поляков, посланных туда
Чарнецким, вошли в Лисянку и усилили собою восставшую ватагу
Гладкого. Серко же и Косагов, не доходя до Кор су на 25-ти верст, услыхали, что на усиление к Чарнецкому идет свежая орда, свернули в сторону, разбили татар, прогнали их назад в Крым, а
потом, не идя к Корсуну, повернули к Умани с целью соединиться
с восставшими в пользу царя полками Поднестранским, Каль-
ницким и Уманским, и тогда уже, с ними вместе, идти на Корсун
против Чарнецкого.
Между тем из Корсуна, где находился Чарнецкий, явилась к
Бруховецкому тайная подсылка^ корсунцы извещали, что желают
быть в подданстве у московского царя; просили присылки ратной
силы, обещали с своей стороны перебить немецкий гарнизон, поставленный у них Чарнецким, и выдать Бруховецкому всех
начальных людей; они жаловались, что им невыносимо приходится
от Чарнецкого, потому что в уплату приглашенным на помощь
татарам он дозволил им уводить людей в неволю. Бруховецкий
дал корсунцам тайно ответ, что как только прибудет к нему
свежая сила, то он немедленно двинется сам к Корсуну: Бруховецкий
ожидал подкреплений с левой стороны Днепра и, сверх того, надеялся, что Косагов и Серко приведут ^из Умани вооруженную
громаду восстанцев.
Чарнецкий сильно озлобился на Ставище. Во время похода
короля на левую сторону жители дали присягу в верности, но когда
вспыхнуло и’разлилось на правой стороне Днепра восстание, ста-
вйщане перебили оставленный у них польский гарнизон, не поща-
1 Село Звенигородск. уезда, Киев. губ.
37
дили притом и раненых ляхов, находившихся в устроенном там
госпитале, разобрали но рукам свезенные для войска припасы и
разорили близ Ставища имение, пожалованное Чарнецкому в ленное
владение. Чарнецкий, сделавши распоряжения об укреплении Кор-
суна, двинулся усмирять Ставище. Ян Собеский всегда отличался
тем, что советовал поступать возможно мягко и кротко с русским
народом; и теперь подавал он мысль дозволить мятежникам
отправить к королю послов с изъявлением покорности и оставить их
свободными от нападений до возвращения посланцев от* короля.
Чарнецкий смотрел на это дело иначе, и отвечал: <я не умею и не
люблю льстить: опыт научил.меня, что своевольство козацкое
удобнее укрощать суровостью, чем кротостью>. Чарнецкий приказал
буджакской орде пожечь все деревни и хутора около Ставища, истребить и забрать в полон, жителей. <Есть не буду, спать не буду, пока не добуду это гнездо бунта, этот вертеп разбойников>, говорил