ком, то дозволили бы сделать и с самим Бруховецким в угоду
другому излюбленному новым выбором. Это знал и понимал Бру-
ховецкий. Дорошенко был опасен для Бруховецкого. Воевать с
ним было трудно, потому что левобережные козаки могли
передаться Дорошенку. Бруховецкий решился войти в союз и дружбу
с Дорошенком: гетман-боярин завел тайные сношения с
правобережным гетманом! Когда они возникли - не знаем, но в то время
как Дорошенко вел переговоры с Дубенским и Тяпкиным, велись
у него сношения и с Бруховецким через посредство иеромонаха, по прозвищу Якубенко. Дорошенко письменно и словесно через
своего посланца передавал Бруховецкому, что охотно уступит ему
гетманское достоинство, лишь бы Украина обеих сторон Днепра
была в соединении под одною властью и козачество не было бы
разорвано. Писал к Бруховецкому и митрополит Иосиф Тукаль-
ский, что Дорошенко отнюдь не стоит за гетманский сан и готов
уступить его Бруховецкому, ради целости и независимости
отечества. Таких присылок от митрополита к левобережному гетману
было несколько: Иосиф писал, что у московского царя с польским
королем составлен договор - всю Украину мечом и огнем
разорить. Бруховецкий поверил этому вымыслу и стал повторять его
другим.
У Бруховецкого в Гадяче происходила рада января 1-го числа.
Съехались к гетману для поздравления с новым годом полковники: нежинский -
Артем Мартынович, черниговский - Иван Самой-
лович, переяславский - Дмитрашко Райча, прилуцкий - Лазарь
Горленко, полтавский - Костя Кублицкий, миргородский -
Григорий Апостоленко, и киевский - Василий Дворецкий; были
здесь и войсковые судьи Петр Забела и Павел Животовский и
войсковой писарь Федько Михаленко. <Меня Москва подвела> -
говорил гетман, - <подговорили приехать в столицу, а там взяли
и держали в неволе и заставили нас согласиться на то, чего мы
и не хотели>. Полковники и старшины вторили гетману: они хотя
и не любили его, но все были недовольны вмешательством воевод
в управление краем. На этой раде порешили: предложить воеводам
царским, чтоб они с своими ратными людьми убирались из края
подобру-поздорову, а если не пойдут .добровольно, то прогонять
их и бить. Бруховецкий уверял, что его посланцам в Приказе
говорили: царю Малая Россия не надобна и он отдаст ее полякам
вместе с Киевом. <Вот>, - говорил Бруховецкий, - <и Василий
Тяпкин, что сюда недавно приезжал, сказывал * тоже, что у царя
с королем положено отдать Польше Киев и с ним Малую Россию, только не теперь это сделают, а сгодя немного, чтоб народ не
потревожить. Говорят, царь собирается в Киев приехать, будто
116
Богу молиться, но это слух только такой пускают, а царь Совсем
не за тем к нам едет, чтоб молиться. Еще прежде царя придет
сюда Нащокин с московским войском. У москалей с ляхами в
договоре постановлено с обеих сторон смирять нас, непослушных: затем-то царь сюда с войском идет, чтоб жителей Малой России
выгубить и козачество искоренить! Сам Нащокин проговорился
моим посланцам, сказал: <его царскому величеству ваша
Малороссия не надобна; мы и Киев ляхам уступим!>
Кто-то из старшин сказал: <ты бы, гетман, послал к царскому
величеству спросить, чем таким проступились и провиноватились
мы перед ним, и за что нас хотят искоренять?>
<Что к ним посылать!> сказал Бруховецкий: <они правды не
скажут, а нам уже и так видно, что у них на уме недоброе, когда
договорились с ляхами на том, чтоб с обеих сторон ослушников
усмирять>.
Полковники не совсем доверяли и опасались, не испытывает
ли гетман их расположение к Москве? Бруховецкий заметил это
недоверие, снял с шеи крест, поцеловал era и уверял всех, что
говорит искренно.
Из полковников один переяславский Дмитрашка Райча был
вполне подготовлен к новому предприятию и сделался
сторонником Дорошенка: к этому он приведен был своею женою, вдовою
Васюты Золотаренка, которой брат-чернец жил при Дорошенке.
Прочие полковники и старшины увлеклись страхом, так как о
дурных замыслах московского правительства давно уже ходили
слухи в народе. Решили не признавать власти ни царя
московского, ни короля польского, а обратиться к государю турецкому
и отдаться под высокую его руку, как подстрекал их всех