— Ты же знаешь, что это неправда, — сказала Стейси. — Ты же веришь мне, да?
«Засмейся, — подумал Эрик. — Это же так просто». Но вместо этого он заговорил… Его голос, как ни странно, был тихим и спокойным.
— Это ничего не изменит, — произнес он.
Стейси не сводила с него глаз. Услышав эти слова, она скрестила руки на груди и прошептала:
— Эрик…
— Растение умеет только подражать. Оно повторяет то, что когда-то слышало. Оно не умеет говорить само.
— Но оно могло слышать, как другие когда-то занимались здесь сексом, и смешало все это с нашими голосами.
— То есть это твой голос. Ты признаешь, что говорила все это?
— Конечно, нет.
— Но ты сама сказала, что оно перемешало слова с вашими голосами.
— Я имела в виду, что растение подменило голоса. Или просто вставило несколько слов, когда-то сказанных нами, в эти стоны и…
— И когда же ты, мне интересно, говорила здесь «еще», и «поцелуй меня», к тому же таким тоном?
— Я не знаю. Может…
— Да перестань, Стейси. Признайся и все, зачем врать?
— Я не вру.
— Я хочу услышать правду, Стейси.
— Я сказала тебе правду. Все, что ты слышал, — это провокация.
— Обещаю, что не буду злиться. Но я хочу, чтобы ты призналась.
Конечно, Эрик злился, и это стало понятно по его голосу. Это было далеко не первый раз, когда Эрик пытался добиться от Стейси признания в измене. И каждый раз она отрицала свою вину. А теперь Эрик хотел отомстить ей за все. Теперь он хотел заставить Стейси плакать, просить прощения, обещать, что больше ничего подобного не повторится.
— Посмотри на меня, Эрик, — сказала Стейси. — Неужели ты думаешь, что я могла переспать с кем-нибудь в такой ситуации?
— Так значит, при других обстоятельствах, ты бы точно переспала с ним?
— Эрик…
— Переспала бы с ним в Канкуне?
Стейси ничего не ответила.
Эрик чувствовал, что начинает кричать. Это выдавало его волнение, а он хотел казаться сейчас абсолютно хладнокровным. «Успокойся, — сказал он сам себе. — Возьми себя в руки».
— Или ты уже спала с ним там?
Прежде чем Стейси успела что-то ответить, растение снова закричало:
— Возьми меня! Ну же!
— Мы не должны. Вдруг…
— Шшш… Никто не узнает.
Потом снова начались вздохи. Эрик и Стейси молчали…
— Да… Как хорошо…
Вздохи снова перешли в стоны. Эрик внимательно слушал, пытаясь понять, действительно ли это были голоса Стейси и Матиаса. Иногда ему казалось, что это действительно их голоса, а иногда — что Стейси права и это все лишь провокация.
— Да… — Снова услышал Эрик и тут же решил, что это не мог быть Матиас.
— Еще… — прозвучал голос, и он не сомневался, что это Стейси.
Вскоре стоны снова достигли апогея, и все затихло.
Стейси пододвинулась к Эрику и положила руку ему на колено.
— Оно хочет нас поссорить, любимый. Хочет, чтобы мы поругались.
— Скажи: «Возьми меня! Ну же!»
Стейси отдернула руку и спросила:
— Что?
— Я хочу услышать это от тебя. Тогда я все пойму.
— Что поймешь?
— Твой это голос или нет.
— Эрик, это глупо.
— Ну скажи хотя бы: «Никто не узнает».
Она покачала головой:
— Я не собираюсь этого говорить.
— Или «Еще…» Скажи шепотом.
Стейси встала.
— Мне надо проверить, как там Пабло, — сказала она.
— Он в порядке. Разве не слышишь, он дышит, — остановил ее Эрик.
Стейси стояла рядом с ним, держа руки на бедрах. Эрик не видел ее лица, но чувствовал, что она смотрит на него далеко не ласково.
— Зачем ты это делаешь, Эрик? — заговорила она. — Нам еще столько предстоит пережить здесь вместе, а ты ведешь себя, как…
— Эмми была права, ты просто потаскушка, — перебил ее Эрик.
Стейси, видимо, не ожидала такого.
— Какого черта, Эрик? — прошептала она. — Как ты можешь так говорить?
Он слышал, как дрожал ее голос. Но ему было совсем ее не жаль.
— Когда ты это сделала? Сегодня ночью?
Эрику показалось, что Стейси заплакала, хотя он не был уверен, потому что он не видел ее лица.
— На тебе даже нет нижнего белья. Я знаю.
Стейси вытерла лицо рукой и всхлипнула. Дождь все лил, а порывы ветра были настолько сильными, что, казалось, вот-вот разорвет палатку. На секунду Эрик замолчал. Но затем снова продолжил допрос: