Это «говорило» растение. Оно передразнивало девчонок, повторяло их слова, в точности копируя даже тембр голоса. Когда Эрик осознал, что Эмми и Стейси молчат, а растение говорит, он просто оцепенел.
— СукаПотаскушка СукаПотаскушка СукаПотаскушка Сука…
Эрик вдруг заметил, что Матиас уже вышел из палатки и стоял рядом с ними.
— Что это? — спросил он, протирая спросонья глаза.
Никто не ответил. А что можно было ответить? Голоса становились все громче.
— Если ему еще раз взбредет в голову резать самого себя… Ты даже не чувствуешь своей вины!
— Это растение, — тихо сказала Стейси.
Матиас молчал оглядывался вокруг: на поляне валялся пакет, в котором лежало только четыре виноградины, окровавленная футболка и почти пустая бутылка текилы.
— Где Джеф? — спросил Матиас.
— Я немного написала на ноги! — кричало растение — Они могут съесть апельсин!
— Внизу, — ответила Эмми.
— Может, пойти проведать его?
Снова никто не ответил. Все смотрели на заросли. Девчонкам было безумно стыдно за свои слова, произнесенные совсем недавно. А кроме того, они очень переживали, что́ Матиас подумает о них. Ведь он не близкий их друг, да и вообще они, можно сказать, едва знакомы.
— Иногда ты поступаешь очень глупо, — не унималось растение.
— Вы пили? — спросил Матиас.
Ребята ничего не отвечали. Вдруг из зарослей раздался голос Эрика:
— Злодей, конечно, Матиас. — А потом по холму эхом пронеслось: — Нацист… Бойскаут… Нацист… Бойскаут…
Эрик чувствовал на себе взгляд Матиаса, но не обернулся и продолжал смотреть на небо, на сгущающиеся тучи. Ему безумно хотелось, чтобы растение замолчало. Он знал, что это когда-нибудь обязательно произойдет, но хотелось, чтобы тишина наступила как можно быстрее.
— Заткнись!
— Отстань от него.
— Прикольный парень.
— И долго это еще будет продолжаться? — спросил Матиас.
— Оно только что начало, — ответила Эмми.
— Они спасли колени.
— Нацист.
— Пусть истекает кровью.
— Ты пьяна.
— Нацист.
— Черт возьми.
— Нацист. Нацист. Нацист.
— Я пойду посмотрю, как там Джеф, — сказал Матиас.
Эмми кивнула. Потом Стейси. А Эрик так и лежал на месте и даже не пошевелился. Он прислушивался к растению: теперь ему казалось, что оно кричит прямо из него.
— Потаскушка! — крикнуло оно голосом Эмми.
— Сука! — ответил голос Стейси.
Футболка Эрика была уже совсем мокрая от крови, а когда он приподнимал ее, красные струйки начинали стекать на землю.
— Нацист.
— Потаскушка.
— Нацист.
— Сука.
— Нацист.
Постояв еще несколько секунд, Матиас повернулся и пошел в сторону тропы.
Голоса все еще звучали: кричал то Эрик, то Стейси, то Эмми. Они доносились со всех сторон, сливаясь воедино. Иногда они замолкали, но это длилось буквально несколько секунд. А потом все вокруг снова наполнялось нестерпимыми криками.
Прошло некоторое время, прежде чем кто-либо отважился заговорить. Наконец Стейси, собравшись с духом, тихо произнесла:
— Прости.
Эмми махнула рукой.
— Я не подумала и поступила глупо, — продолжила Стейси. — Просто я написала на ногу и хотела ее вымыть.
— Ладно, не важно. — Эмми показала на небо. — Скоро будет дождь. И все будет хорошо.
— Ты не сука.
— Я знаю. Давай… давай забудем все это? Сделаем вид, что ничего не произошло? Мы сильно устали.
— И напуганы.
— Да, правильно. Устали и напуганы.
Стейси подошла поближе к Эмми, и они взялись за руки.
Эрик в очередной раз безуспешно попытался встать. Он хотел было пойти за Матиасом и объяснить ему, что произошло. Эрик с ужасом представил, что подумал Матиас. Все еще кричал из зарослей голос Эрика:
«Нацист».
«Надо было сразу все ему объяснить», — подумал Эрик. Но боль приковала его к земле, и он не мог пойти за Матиасом, чтобы исправить положение. Но кто-то же должен был все объяснить.
— Пойди, расскажи ему все, — сказал он Стейси.
Она посмотрела на Эрика и переспросила:
— Кому рассказать?
— Матиасу. Что это была шутка.
— Какая шутка?
— Ну про нациста. Скажи, что мы просто придумывали сценарий.
Прежде чем Стейси успела что-либо ответить, ребята услышали, как Пабло начал что-то говорить. Все трое сразу обернулись и посмотрели на грека. Тот, открыв глаза и подняв голову, повторял одно и то же слово — картошка. Потом Пабло вытянул правую руку, показывая в сторону бутылки с водой, и снова повторил: