Херон помедлила мгновение, глядя на Сэмма, и тихо произнесла:
— Ты хочешь убить его?
— Нет.
— Тогда почему говоришь об этом?
— Возможно, то, чего хочу я, не имеет значения. Возможно, лучшее решение — это то, принять которое тяжелее всего.
Херон отвернулась и начала заниматься другим Партиалом, который находился рядом с Уильямсом. Она проверила основные показатели жизнедеятельности и лишь затем отключила его от системы жизнеобеспечения, отсоединяя трубку за трубкой. Сэмм знал, что она не убивает его, а освобождает. Это был следующий шаг их плана.
Сэмм проверил уровень кислорода своего шлема для подводного плавания — в чем не было нужды, так как оставалось еще несколько часов, — и в последний раз перечитал информацию с датчиков Уильямса. Технически Партиал был жив, а его организм — настолько здоровым, насколько могло быть тело того, кто столько времени провел в коме. Затем Сэмм обратился к остальным девяти Партиалам и помог Херон отключить их от аппаратов.
Они закатили две первые тележки в лифт и подняли их наверх. Снаружи ждали обитатели заповедника, возглавляемые теми двумя, кому Сэмм мог доверять: Фаном, невысоким и никогда не унывающим охотником, и Каликс, наиболее умелой разведчицей заповедника, которая сейчас не покидала инвалидного кресла из-за огнестрельного ранения ноги. Девушка прохладно посмотрела на Херон, когда та вместе с Сэммом выкатила из здания первых двух Партиалов, но, когда они приблизились, ее сдержанность пропала, и девушка обратилась к тому, что видела.
— Я не хотела вам верить, — произнесла она, глядя на находящихся в коме Партиалов.
— Там внизу осталось еще восемь, — сказал Сэмм, снимая свой шлем. Воздух был свежим, в нем не осталось и следа успокоительного. — Они так же истощены, как и эти двое.
— И вот откуда доктор Вейл брал лекарство, — проговорил Фан. Он легонько прикоснулся к руке одного из бессознательных Партиалов. — Мы не знали. Мы бы никогда… — Он поднял глаза на Сэмма. — Мне жаль. Если бы мы знали, что он поработил Партиалов, мы бы… Я не знаю. Но мы бы что-нибудь предприняли.
— Со времени Раскола у нас родилось более тысячи детей, — сказала Лаура, женщина средних лет, которая теперь вместо Вейла руководила заповедником. — Ты действительно хочешь сказать, что позволил бы всем им умереть?
Фан побледнел, что было впечатляюще, учитывая его темную кожу.
— Я имел в виду не это, я просто…
— Хотите сказать, что предпочтете, чтобы их вернули обратно в лабораторию? — спросила Херон, глядя на Лауру, подобно змее, готовой наброситься на жертву. Она так и не сняла свой шлем, и динамик придавал ее голосу угрожающий механический оттенок. Сэмм вмешался, не позволяя ситуации выйти из-под контроля.
— Я уже говорил вам, что сам буду выполнять их функцию, — сказал он. — Вам нужно лекарство, я это понимаю, поэтому вы получите его от меня — добровольно. Рабы становятся свободны, и все довольны.
— Пока Сэмм не умрет, — закончила Херон. Сэмм решил, что она ведет себя излишне дерзко, и отправил ей неодобрительный заряд «будь осторожна», и лишь затем осознал, что из-за шлема Херон по-прежнему отрезана от линка. Вместо этого он бросил на нее взгляд, в который попытался вложить ту же резкость, которую так часто видел, когда на Херон злилась Кира. Партиалка фыркнула, забавляясь, и Сэмм понял, что у него ничего не получилось. «По крайней мере она поймет, что я имею в виду, даже если ей все равно».
Каликс обернулась через плечо, обращаясь к людям, собравшимся у нее за спиной.
— Отвезите этих двоих в больницу и позаботьтесь, чтобы там были готовы принять остальных. — Толпа колебалась, и Каликс пролаяла другой приказ — даже Сэмм понял, что это была резкая вербальная пощечина: — Немедленно!
Один пожилой мужчина подал голос:
— Это Партиалы, Каликс.
Его полный подозрения взгляд обратился на Сэмма и Херон.
— И они спасли от РМ тысячу ваших детей, — сказала Каликс. — Они сделали для этого сообщества больше, чем кто-либо из нас, и делали это на грани смерти. Если у кого-то возникнут проблемы с тем, чтобы помочь им, вы будете отвечать передо мной.
Мужчина уставился на Каликс, тоненькую шестнадцатилетнюю девушку в инвалидном кресле. Ее глаза посуровели.