— Все будет хорошо, — говорит Мисси, вложив свою руку в мою. Я смотрю на нее. — Это же Зевс. Он непобедим.
Все всегда бывает в первый раз, говорит мой страх.
Но я не произношу этих слов.
Вместо этого я заставляю себя улыбнуться и говорю:
— Да, ты права.
— Я всегда права. — Она усмехается. — Мой старший брат – крепкий орешек. И я, например, не могу дождаться, когда он усадит Димитрова на его собственную задницу.
— Да, черт возьми! — говорит Арес, обхватывая меня и похлопывая ее по плечу.
— Максимум пять раундов, и Зевс уложит его, — говорит Ло.
Самый узнаваемый голос в мире бокса начинает говорить в центре ринга, привлекая мой взгляд туда:
— И вот момент, которого мы все ждали! Наши бойцы на ринге, и они готовы провести все двенадцать раундов! В синем углу, приехавший из Болгарии... ростом шесть футов четыре дюйма и весом двести сорок пять фунтов, действующий чемпион WBA и IBO в тяжелом весе... Роман... "Сокрушитель челюстей"... Димитров.
Аплодисменты перевесили освистывания. Арес, Ло и Мисси выкрикивают негатив в сторону Димитрова.
Я молчу. Глаза прикованы к Зевсу.
Он выглядит спокойным. Готовым к бою. Но спокойным.
— В красном углу, при росте шесть футов пять дюймов и весе двести пятьдесят фунтов, находится чемпион мира в тяжелом весе по версиям IBF, WBC и WBO... ваш земляк…боец... Зевс... "Бог"... Кинкейд!
Толпа ревет аплодисментами и радостными возгласами, и я вновь обретаю свой голос, и болею за своего мужчину, когда он поднимает руки к толпе, двигаясь по рингу. Я аплодирую громче.
Когда толпа затихает, диктор говорит:
— Двадцати тысячам зрителей и миллионам зрителей дома, дамы и господа, из Мэдисон Сквер Гарден в Нью—Йорке... даваааайте... пррриготовимся…к…драаааакееее!
Я наблюдаю, как они подходят вплотную к рефери, который стоит между ними, и объявляет свои правила. Затем они возвращаются в свои углы.
Я смотрю, как тренер Зевса, Майк, разговаривает с ним. Зевс кивает головой. Капу помещают ему в рот, а затем он встает на ноги.
Звенит гонг.
Время пришло.
Никаких колебаний. Зевс сразу же оказывается в центре ринга, устрашающий и доминирующий. И начинают лететь удары.
Зевс окружил Димитрова.
Он двигается так быстро, уворачиваясь от каждого удара Димитрова, оставляя его бить по воздуху.
Я вижу, как на лице Димитрова нарастает разочарование.
И, судя по тому, что я видела в его предыдущих боях, если дела идут не так, как хочет Димитров, он, как плохой неудачник, начинает грязно драться.
Прозвенел гонг, означающий конец первого раунда, и каждый из них вернулся в свой угол.
Но я не могу расслабиться. Я нахожусь на краю своего места. Мне просто нужно, чтобы Зевс нокаутировал Димитрова, чтобы все закончилось, и я могла забрать его домой и обнимать всю ночь до самого рассвета. И до конца вечности.
Гонг дает сигнал ко второму раунду.
Димитров выходит на бой и наносит удар по Зевсу.
Я резко вдыхаю, закрывая глаза от удара. Но ненадолго, потому что мне нужно знать, что Зевс в порядке.
Он в порядке. Удар даже не нарушил его походку. Если что и произошло, так это то, что Зевс завелся.
Бам. Бам. Бам.
Он прижал Димитрова к канатам.
Рефери разнимает их. Затем, он начинает все сначала.
И так три раунда подряд.
Я обрела свой голос, выкрикивая слова поддержки Зевсу вместе с Аресом, Ло и Мисси. К концу вечера мое горло охрипнет, но мне все равно.
Я хочу, чтобы Зевс знал, что я в его углу.
Шестой раунд.
Динамика меняется. Такое ощущение, что Димитров принял кокаин, потому что он выходит из угла, как бык из клетки. Он набрасывается на Зевса, удар за ударом, а Зевс блокирует только половину из них.
Спина Зевса ударяется о канаты, и рефери разнимает их.
— Давай, малыш! — кричу я. — Бей ублюдка по его психованной заднице!
Рядом со мной раздается раскатистый смех Ареса. Я смотрю на него, а он ухмыляется.
— Что?
— Ничего. — Он ухмыляется. — Просто вспомнил ранние бои Зевса. У тебя всегда был грязный ротик.
— Просто выказываю свою поддержку. — Я невинно ухмыляюсь.
— Я рад, что он вернул тебя, — говорит он более тихим голосом.
Моя ухмылка смягчается до улыбки.
— Я тоже. — Я прижимаю свою ладонь к его руке и слегка сжимаю ее.