Отрицательный шум толпы возвращает мои глаза к Зевсу. Я вижу это как в замедленной съемке — кулак Димитрова отскакивает от лица Зевса. Зевс отступает на шаг, а затем падает на руки и колени.
— Неееет! — кричу, мое сердце обрывается в груди, когда я бросаюсь вперед к перилам, отделяющим зрителей от ринга, желая перепрыгнуть через них и подойти к нему.
Мисси рядом со мной. Ее рука обнимает меня. Затем рядом оказываются Арес и Ло. Они кричат, но я не слышу, что они говорят. Кровь шумит в моих ушах.
Димитров ходит по рингу, подняв руки вверх, словно он победил.
Рефери стоит на коленях рядом с Зевсом, прижав рот к его уху, и разговаривает с ним.
Вставай, малыш, пожалуйста.
Через секунду Зевс поднимается на колени. Рефери встает. И тут Зевс вскакивает на ноги.
И я снова дышу.
Рефери перемещается в центр ринга. Зевс и Димитров собираются снова вступить в бой, но звенит гонг.
Зевс поворачивается к своему углу, и по его щеке течет кровь.
Нет.
— Он ранен, — говорю я Аресу.
— Это просто порез. С ним все будет в порядке.
— Такое случалось раньше? — спрашиваю я.
В боях Зевса, которые я наблюдала, когда мы были моложе, никто не мог подойти достаточно близко, чтобы ударить его достаточно сильно, чтобы порезать. Ему сломали нос. Но я никогда не видела, чтобы его кожа рассекалась от удара — за исключением того случая в клубе, когда тот парень использовал бутылку.
Глаза Ареса встречаются с моими. Если он пытается скрыть свое беспокойство, то у него это плохо получается, потому что я замечаю его, громко и ясно.
— Он сломал нос в бою со Скоттом, но они прошли одиннадцать раундов.
Мы только в шестом, а у него уже идет кровь.
Блядь. Блядь. Блядь.
Мой взгляд возвращается к Зевсу, который сидит на табурете в своем углу, его глазом занимаются. Вазелин втирают вокруг раны, чтобы остановить кровотечение. Один из членов его команды вливает ему в рот воду.
Звучит гонг.
Седьмой раунд.
Зевс вступает в бой, пылая.
Удар слева по корпусу Димитрова. Удар в голову правой. Еще один. И еще один.
Он бьет по Димитрову, заставляя его отступить к канатам.
— Да! Бей его, детка! Бей его!
Димитров обхватывает шею Зевса. Рефери разнимает их.
Но Зевс тут же возвращается, набрасываясь на Димитрова. Тело. Лицо. Удар за ударом.
Димитров отступает.
Зевс сильно размахивается, попадая ему в голову.
Удар настолько мощный, что звук эхом разносится по стадиону.
Димитров падает.
Зевс снова наступает на него, но рефери останавливает его, блокируя.
Димитров пытается встать, но не может.
Рефери кружит вокруг него. Его рука поднимается, завершая бой.
— Дааааа! — кричу я.
Команды наводняют ринг.
Я хочу на этот ринг. Я хочу Зевса.
Я смотрю на Ареса, и он, должно быть, видит это на моем лице: он хватает меня и поднимает над барьером.
Я бегу по ступенькам к рингу.
— Зевс! — кричу я.
Его голова поворачивается ко мне. Он дарит мне свою красивую, наглую улыбку.
И я улыбаюсь так широко, что мое лицо может треснуть.
Затем я проталкиваюсь мимо людей, чтобы добраться до него. Я достигаю его и прыгаю в его объятия, зная, что никогда больше не покину их.
Глава 39
Мы в раздевалке. Только я и Зевс. Доктор только что ушел, закончив осмотр пореза под глазом Зевса. К счастью, все не так плохо. Швы накладывать не пришлось. Он заклеил его пластырем. Но он все еще выглядит очень опухшим. У него будет адский синяк под глазом.
Зевс сидит на смотровом столе. Я стою между его ног, его руки лежат на моих бедрах.
— Итак, мне нужно тебе кое—что сказать, — говорю ему.
— О, да?
— Да.
— Это что—то хорошее или плохое?
— Я бы сказала, хорошее
— Давай, порази меня, я готов.
— Больше никаких поражений на сегодня, хорошо? — язвлю я.
Он смеется.
— Хорошо, — соглашается он.
— Хорошо. — Я делаю вдох, собираясь с силами, которые накапливала в течении целого дня, храбрясь. — Итак, я думаю...
Я не успеваю закончить предложение, потому что дверь распахивается, и входит Марсель, на удивление один, но он не закрывает дверь.
Затем я замечаю охранника, стоящего за дверью.
Все тело Зевса мгновенно напрягается, его хватка на мне усиливается.