— Хорошо, — уступаю. — Я пойду выпить с Ричем. Счастлива?
Она победно улыбается.
— Ага.
Закатываю глаза, когда раздается дверной звонок.
— Я открою, — бросаю ей.
После того как отстраняюсь от ее объятий, останавливаюсь и оглядываюсь на нее.
— Понимаю, что не называю тебя мамой, но я думаю о тебе, как о своей маме. Ты ведь знаешь это, да?
Выражение ее лица становится очень нежным.
— Я знаю.
Опять раздается дверной звонок.
— Иисус. Слишком нетерпелив? Иду! — кричу я.
Выхожу из кухни и направляюсь к входной двери, проходя мимо лестницы.
— Джиджи, ты уже взяла эти балетные туфли? Мы выезжаем через несколько минут.
— Я их сейчас достану! — Ее голос слышится очень звонко и скрипуче. Так он звучит только тогда, когда она делает то, чего не должна делать.
Останавливаюсь у подножия лестницы.
— Джиджи?
Снова звонят в дверь.
Я смотрю через плечо на дверь и кричу:
— Иду я!
Потом мой взгляд возвращается к лестнице.
— Жизель Грейс Рид, тащи сюда свою маленькую милую попочку прямо сейчас.
Она появляется наверху лестницы, выходя из-за стены.
— О, ради любви ко всему святому. Джиджи!
Я догадываюсь, что именно моя новая красная помада размазана по всему ее лицу. Она похожа на клоуна.
— О чем ты думала?
Она пожимает плечиками.
— Прости, мамочка. Но это было прямо передо мной, и это было так интересно. Мне оцень жаль.
Я щипаю себя за переносицу.
— Марш в ванную. Я открою дверь, а потом поднимусь, чтобы помочь тебе все смыть.
Она уносится прочь в ванную. Я бормочу пару слов себе под нос и направляюсь к входной двери.
Наклоняюсь и забираю почту. Затем открываю дверь и распахиваю ее. Мое сердце останавливается.
— Иисус! — Почта выпадает из моих рук и рассыпается по полу.
Его губы приподнимаются в уголках, показывая мне фирменную полуулыбку.
— Ну, я все еще откликаюсь на Зевса, но ты можешь называть меня Иисусом, если тебе так хочется.
5 глава
— Как насчет того, чтобы я назвала тебя ничтожеством и ты убрался к черту с моего крыльца? Как тебе такое?
Его руки поднимаются вверх в жесте капитуляции.
— Я просто хочу поговорить, Кам.
— Нам не о чем говорить. За исключением того, наверное, откуда, черт возьми, ты знаешь, где я живу.
— Мамочка!
Джиджи.
Черт возьми.
— Я буду через минуту, детка, — отзываюсь. В своем голосе слышу дрожь. Надеюсь, что он не смог услышать.
Быстро выхожу на крыльцо и закрываю за собой дверь.
Оглядываюсь на Зевса. Его взгляд устремлен за меня на запертую дверь. Но я узнаю такой его взгляд.
Боль.
И это только еще больше злит меня.
— Ты должен уйти, Зевс. Немедленно.
Его глаза молниеносно опускаются вниз к моим.
— Кам…
Но он умолкает, когда за моей спиной открывается дверь.
— Мамочка, я ее смыла! Самостоятельно! Видишь? Я использовала влажные салфетки, и губная помада оттерлась.
Мой взгляд скользит вниз к Джиджи. На лице все еще остались следы от помады. Но я не могу сосредоточиться на этом. Потому что ее отец стоит прямо перед ней, и она понятия не имеет о том, кто он такой.
Гнев скручивает мои внутренности.
Я чувствую себя беззащитной, и раненой, и чертовски злой.
Не понимаю, каким образом поступить. Все, что знаю, — это то, что я хочу забрать Джиджи подальше от него, чтобы он не смог причинить ей боль, какую причинил мне.
Но еще до того, как у меня появляется шанс отправить ее обратно в дом, она замечает Зевса.
— Кто ты? — делает шаг вперед, сжавшись рядом со мной, и поднимает голову вверх. Ее глаза — его глаза — вопросительно смотрят на него.
Мой живот скручивает.
— Он никто, — быстро говорю я, прежде чем Зевс успеет что-то сказать. — Всего лишь новый почтальон. Возвращайся внутрь, Джиджи. Я буду через секунду.
— У нас новый почтальон? Оу, но мне нлавился наш старый. Он рассказывал смешные шутки. Ты рассказываешь смешные шутки, новый почтальон?
Я смотрю на Зевса, который уставился на Джиджи. Его бровь изогнута. Как всегда, когда он был озадачен. Когда не мог что-то понять.
Зевс качает головой, не отрывая своих глаз от нее.