Слеза скатывается по моей щеке. Я смахиваю ее.
— Я не хотела тебя расстраивать.
Она издает звук, который кажется счастливым.
— Ты не расстроила меня. Наоборот. Ты... Я просто счастлива сейчас. Я бы назвала этот день вторым самым счастливым днем в моей жизни.
— А какой был первый?
— День, когда ты переехала жить ко мне, и день, когда родилась Джиджи.
— Это два события, — говорю я.
— Это одно целое, — говорит она мне. — Я не собираюсь выбирать между моими девочками.
Я тихонько смеюсь, когда еще одна слеза скатывается по моей щеке. Я смахиваю ее.
— Давай остановимся, пока ты не довела меня до слез, и я не разрушила свою репутацию крутой задницы на станции. Позволь мне вытащить Зевса из неприятностей, в которые он ввязался.
— Хорошо, — шепчу я.
Мы вешаем трубку, и я засовываю мобильник обратно в карман джинсов. Я вытираю лицо руками, делаю глубокий и размеренный вдох, возвращаюсь в режим мамочки и прохожу в гостиную, где на диване лежит моя девочка, подпевая Рапунцель.
— Хорошо, малышка Джиджи. — Я хлопаю в ладоши, привлекая ее внимание. — Пойдем в магазин, а потом мы сможем заняться выпечкой.
Глава 35
Верная своему слову, тетя Элли привезла Зевса домой. Это заняло немного больше времени, чем нам с Джиджи потребовалось, чтобы сходить в магазин и обратно, и испечь печенье, но тем не менее она доставила его домой.
Тетя Элли выпустила Зевса под расписку о невыезде. Это означает, что ему не придется оставаться в тюрьме до предъявления обвинения. Через несколько дней он должен предстать перед судьей, чтобы ему предъявили официальное обвинение в нападении и злонамеренном уничтожении имущества.
Я знаю. Мне хочется плакать каждый раз, когда я думаю об этом.
Но Зевс уверен, что до этого не дойдет. И тетя Элли с ним согласна.
Папарацци захочет денег. Это все, чего он хочет, по словам Зевса. Именно поэтому он и выдвинул обвинения в первую очередь.
Адвокаты Зевса сейчас готовятся заключить сделку с этим парнем. Если он согласится, а Зевс говорит, что согласится, обвинения будут сняты, и Зевс выплатит ему компенсацию.
Мне противно думать, что этот парень может преследовать нас, когда мы вместе гуляем, фотографировать нас, говорить обо мне ужасные, унизительные и неправдивые вещи, а Зевс - единственный, кто должен платить. В буквальном смысле.
Но, "Это путь мира", - сказал Зевс.
Я начинаю думать, что мир гораздо более отстойный, чем я предполагала. Ну, по крайней мере, мир, частью которого является Зевс.
Я на работе, за своим столом, когда звонит мой мобильный. На экране высвечивается имя человека, который звонит мне, словно он знает, что я только что думала о нем.
— Привет, — отвечаю. — Я как раз думала о тебе, — отвечаю я эхом своим мыслям.
— Ты думала о том, какие удивительные вещи я могу сделать с тобой своим языком?
— Не думала, но сейчас думаю. — Я ерзаю на своем месте.
— Так, как насчет того, чтобы ты пришла ко мне в обеденный перерыв, и я мог бы сделать с тобой эти вещи в честь того, что этот засранец снял обвинения?
— Правда?
— Правда, — говорит он. — Мне только что позвонил мой адвокат. Я должен заплатить этому засранцу пятьдесят тысяч долларов, но...
— Пятьдесят тысяч долларов! — кричу я, быстро оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто меня не услышал.
— Все в порядке.
— Нет, это не так. Ты не должен платить пятьдесят тысяч долларов этому засранцу.
— Голубка, я бы заплатил дважды, если бы это означало, что я смогу снова заткнуть ему рот. Ничего страшного. Это всего лишь деньги. Просто отпусти их. — Я так и сделала. — И приходи сюда, отпразднуй снятие обвинений со мной в постели.
Я делаю глубокий вдох и выпускаю его.
— Хорошо. Но это я буду делать с тобой удивительные вещи своим языком. Ты этого заслуживаешь.
Он рычит, и это заставляет меня дрожать.
— Я не собираюсь спорить с этим. Сколько осталось до твоего обеденного перерыва?
Я бросаю взгляд на часы на стене.
— Чуть меньше часа.
— Ты можешь уйти раньше?
— Хотелось бы.
— Тогда увидимся с тобой и твоим сексуальным ртом меньше чем через час.
Я кладу трубку с улыбкой на лице, чувствуя себя гораздо менее напряженной, чем пять минут назад, и гораздо более взволнованной своим обеденным перерывом, чем обычно.