Эрик затих, вспоминая военное время. В его голове снова ожили забытые картинки тех кошмаров, которые он долго скрывал от самого себя в попытках от них избавиться.
– Другим… это как? – спросила Аня после паузы. Ей казалось, что она слышит учащенное сердцебиение брата, всегда казавшегося ей таким спокойным и невозмутимым.
– Бесплодная, сгоревшая земля начала прорастать. Деревья, кусты, трава – все это словно поднималось из пепла. Они зацветали алыми красками. Отец тогда сказал, что цвет растений должен был измениться на белый, чистый, как новый лист, но почта слишком пропиталась кровью. И словно в наказание за то, что сделал человек – дышать за куполом никто больше не мог.
Эрик снова замолчал. Ему было тяжело говорить. Он прекрасно осознавал, что прежней беззаботной жизни и бескрайнего мира больше нет. Все изменилось слишком неожиданно. И теперь, куда ни глянь, вместо красочных полей и лугов, уходящих за горизонт, взгляд натыкается на восьмиметровую бетонную стену.
– Что касается людей – я только слышал о мутациях, но сам никогда их не видел. В основном это дети тех женщин, что были вне купола, когда взорвалась ракета – МОР. На них самих взрыв почти не повлиял. Так, проходящая тошнота и рвота. А вот их дети… Говорят, они были опасны для людей, потому что не контролировали свою ярость и агрессию, что ли… Я не знаю. Говорят, долго не жили. Знаю только, что недавно нашлись выжившие, и на них началась охота. То, что мы видели, было публичной казнью одно из них.
– И им даже не пытались помочь?
– Ну, поговаривают, им предлагают выбор – принять вместо смерти изгнание за купол, – пожал плечами Эрик. – Единственные, кто знал хоть что-то о ракете и о последствиях ее взрыва – создатели, казненные после подписания правительством мирного договора между секторами. За преступление против человечества. И теперь никто не знает, что это за мутация и как с этим бороться.
– Я не про такую «помощь». Я про лечение.
– Говорят, что разрабатывают, но это не точно. Я, правда, не углублялся в эту тему…
– Почему об этом не рассказывали раньше? Почему сейчас просто убивают?
– Аня, люди боятся того, чего не знают и не понимают. А уверенно сказанная информация, транслируемая от имени власти, замещает пустоту в головах обычных граждан, выдавая неизвестное за факты. Людям, на которых объявлена охота, необязательно быть плохими. И мне жаль, что мы поняли это в таких условиях.
Эрик затих, видя, что эмоции Ани поутихли и она прикрыла глаза, словно представляя, будто это все страшный сон. Ему хотелось верить: рядом с ним сестра чувствовала себя в безопасности. Это все, что он мог. Уже молча Эрик продолжил вспоминать войну и жизнь до нее. Внезапно вспомнилось знакомство с Аней, маленькой перепуганной девочкой, которая неделями молчала с момента появления у них дома. Ту ночь, когда она вся в слезах разбудила Эрика и попросила отвести ее домой, а он, как благородный рыцарь из сказок, что ему тогда читали, пообещал защищать Аню, пока не придет ее мама. Но Эрик не знал: мама за ней уже никогда не придет.
– Вставай, пора собираться.
Эрик едва коснулся бледного плеча Ани. Он так и не сомкнул глаз.
– Ммм… Который час?
Потягиваясь, она неохотно открыла покрасневшие от недосыпа и слез глаза. Заметив усталое и безэмоциональное лицо брата, поняла, что причина в ней.
– Прости. Я испортила тебе сон?
– Я не спал, солнце, только в этом нет твоей вины.
Аня не поверила. Вину она ощущала каждой клеточкой тела, и все, чего сейчас хотела, так это провалиться сквозь землю. Поэтому торопливо начала сборы.
За завтраком она рассказала Мише, как они провели время в третьем секторе, а Эрик помог, иногда разбавляя рассказ шутками. Миша был рад тому, что ребята здорово провели время – это было заметно по его улыбке.
Лида не разделяла его радости, но не смела демонстрировать это при муже. Чего стоит один только его неодобрительный взгляд!
Аня чувствовала себя разбитой, проспав немногим более полутора часов. Веки казались тяжелыми, и ей стоило немалых усилий не сомкнуть их прямо за столом. Тучу над ее головой также нагнетала неожиданная новость: мачеха выходила на пенсию. Аню новость, очевидно, не обрадовала: меньше всего она любила оставаться дома наедине с Лидой. И поэтому сегодня она специально отправилась в академию пораньше.